Порт-Артур. Том 2
Шрифт:
Сахаров, держась рукой за голову, подошел к секретному шкафу и вынул оттуда пачку бумаг.
– Здесь вы найдете все, что вас интересует по части моих связей.
Фок небрежно взглянул на них и, сложив вдвое, спрятал в нагрудный карман своего сюртука. Лицо его попрежнему было невозмутимо и непроницаемо.
– Мне удалось уговорить Веру Алексеевну взяться за сватовство этого шалопая Гантимурова к дочери Белого. Теперь, надо думать, что векселя обретут реальную ценность. Сейчас я посмотрел на эту девчонку, и, ей-богу,
«Не достанется!» – подумал Сахаров и велел денщику подать экипаж.
Вечером того же дня Фок с очками на носу сидел за письменным столом и с чисто немецкой педантичностью изучал толстые гроссбухи дел тифонтаевских предприятий. Вошедший денщик доложил о приходе Гантимурова.
– Я потерпел неудачу у мадемуазель Белой. Сейчас Вера Алексеевна передала мне от ее имени решительный отказ, – не здороваясь, проговорил князь.
– Кто же помешал вам? Неужели этот румянощекий прапор?..
– Нет, это мерзавец Сахаров. Он сообщил Белым, что я болен наследственным сифилисом.
– Вы это знаете наверняка?
– Он и раньше грозил мне сообщить обо всем Белому.
Князь встал и нервно зашагал по комнате.
– Я готов задушить этого подлеца своими руками!
– За то, что он спас порядочную девушку от опасности заболеть неизлечимой болезнью? Картина, достойная богов!
– Я решил его убить, он от меня не уйдет!
– С моей стороны возражений не встречается. Скажу больше: если вы не ликвидируете Сахарова любым способом, то я передам вас в руки военно-полевого суда по обвинению в государственной измене, – резко проговорил Фок. – Я вас больше не задерживаю, поручик князь Гантимуров, – уже с обычной холодной насмешкой закончил генерал.
Побледневший князь вытянулся, щелкнул шпорами и, не прощаясь, вышел из кабинета.
Глава вторая
С возвращением Жуковского на батарею литеры Б Звонарев после почти двухнедельного отсутствия вновь переселился на Залитерную, чему Борейко очень обрадовался. – Соскучился я по тебе, дружище, – гудел он. – Я тут много о чем передумал с солдатами. Нам нужно начать подкопы под японские траншеи и взрывать их на воздух. Они теперь близко подошли к форту, и надо начинать подземную войну.
– Поезжай в штаб Кондратенко и изложи ему на словах свой план. Он ведь очень ценит и поощряет всякую инициативу, особенно младших офицеров и солдат.
Поручик отрицательно покачал головой.
– Ругать начальство я умею, но разговаривать с ним совсем не горазд. Возьмись-ка ты сам за это дело, Сережа. Ты ведь свой человек во всех штабах и у всех генералов и их дочерей. Кстати, как поживает твоя дева-воительница?
– Обзавелась мальчиком… Подобрала бездомного ребенка-сироту и как бы усыновила его.
– Его усыновила, тебя «умужила»… Так к концу войны у нее на руках
Приход писаря Пахомова с целым ворохом бумаг нарушил этот разговор.
– Здорово, Пафнутьич! Как воруется со штабс-капитаном на Утесе! – приветствовал его Борейко.
– Здравия желаю! Воровством мы не занимаемся.
– Свежо предание, а верится с трудом! Чем порадуешь?
– Огорчить вас должен. Приказано все продовольственные излишки сдать интендантству.
– У нас их и нет.
– Штабс-капитан сообщили, что имеются.
– Пусть у него и берут, коль у него есть, а в роте нет.
– Завтра для приемки приедут на Утес интендантские чиновники.
– Иван! Покличь ко мне Родионова и Зайца! – приказал Борейко денщику.
В блиндаж вошли Родионов и Заяц.
– Честь имеем явиться, вашбродь! – вытянулись солдаты.
– Отберешь сейчас, Тимофеич, десять человек с винтовками и боевыми патронами. Пойдете со мной на Утес, – объявил поручик.
– Что ты задумал, Борис? – с беспокойством спросил Звонарев.
– Пойду выручать наши запасы. Добром не отдадут – силой возьму.
– Ты с ума сошел. Позвони хоть Жуковскому и поговори с ним.
– Теперь на Утесе он не хозяин, а каков будет разговор с Андреевым, узнаю на месте.
Через минуту отряд маршировал за поручиком.
С наступлением темноты к батарее подъехали три подводы с провиантом под охраной вооруженных артиллеристов.
– Живо разгружай и сейчас же назад, пока интенданты не явились! – громко скомандовал Родионов. – Поручик там ждут.
Прапорщик спросил, что произошло на Утесе.
– И смех и грех, вашбродие! Поручик приказал нам открыть погреб и продукты нагрузить на подводы. Штабскапитан выскочили, кричат солдатам, грозят судом и расстрелом, а поручик от них только отмахиваются. Пришел новый командир, бородатый такой, давай тоже кричать. Но нашего поручика разве перекричишь? Слабосильные, как сообразили, что мы провиант хотим забрать, – на нас с костылями да клюками, чуть было не смяли. Пока крик шел, мы подводы и нагрузили.
Вскоре появился сам Борейко.
– Знаешь дорогу к батарее литеры А? – спросил он у Звонарева. – По пути там есть незаконченные блиндажи. В них я и устрою на сегодняшнюю ночь временный продовольственный склад, а то с минуты на минуту может нагрянуть погоня за продуктами. Вали, Сережа, а я буду гостей встречать.
Через минуту Звонарев отправился с гружеными подводами в указанное Борейко место.
Не успел прапорщик добраться, как началась довольно сильная ружейная перестрелка. Молчавшие сначала крепостные батареи одна за другой открыли огонь. Вскоре загрохотал весь Восточный фронт. Батарея литеры Б и Залитерная тоже полыхали огнями выстрелов. Взволнованные артиллеристы торопились с выгрузкой подвод.