Порт-Артур. Том 2
Шрифт:
– Приношу свои извинения, Сергей Владимирович, что побеспокоил вас в столь раннюю пору, – чуть заметно картавя, проговорил он, поглаживая свою густую черную бороду, – пожалуйста, продолжайте лежать. Я заехал к вам на минутку, чтобы условиться о времени и месте встречи с вами.
– В любое время и в любом месте, господин подполковник, – ответил Звонарев.
– Для вас я – Сергей Александрович, с этого начнем. Вы человек штатский, и стеснять вас официальным титулованием не хочу. Роман Исидорович вчера очень обрадовал
– Весьма благодарен за столь лестную для меня оценку и постараюсь ее по возможности оправдать.
– Я в этом не сомневаюсь. Теперь о деле. В одиннадцать часов дня я попрошу вас быть в штабе Восточного фронта обороны, у Скалистого кряжа. Там мы вместе с генералом Надеиным и комендантами фортов обсудим план минных работ. Засим позвольте отклоняться. Еще раз прошу извинения за причиненное беспокойство. – И Рашевский, чуть согнувшись в двери, вышел из блиндажа.
Вскоре ввалился Борейко, дежуривший ночью на командирском наблюдательном пункте. Он продрог и теперь стремился поскорее согреться.
– Ива-а-а-ан! – крикнул он денщика.
По интонации голоса денщик решил, что поручику требуется водка. Наполнив ею до краев стакан и отрезав большой кусок черного хлеба, он явился на зов поручика.
Борейко потянул носом запах водки и отвернулся.
– Убери и больше никогда не приноси!
Иван оторопело посмотрел на офицера.
– Да как же это, Борис Дмитриевич, можно! – возмутился солдат. – Всю ночь на дворе мерзли и вдруг не желаете выкушать водки. Этак и простудиться недолго!
– Вон, сатана! – вдруг взревел поручик.
Денщик мгновенно исчез. Звонарев громко хохотал, лежа в постели.
– Здорово же тебя прикрутила Олечка! Видать, и впрямь – любовь не картошка, не выбросишь за окошко!
– Нишкни, Сергей! И без тебя на душе муторно, – взмолился Борейко.
– Выпей уж, Боря, в последний разок! Я не Блохин и ничего не скажу твоей мучительнице.
– Так это он ей сообщил? Иван, позови сейчас же
Блохина! Я ему голову с плеч сорву! – грозился поручик.
Вошел Блохин.
– Ты что же… Подводить меня вздумал? Рассказал все обо мне учительнице? – накинулся он на солдата.
– Так я же, Борис Дмитриевич, не знал, что вы к ней приверженность имеете.
– Я те пропишу такую приверженность, что до самой смерти не забудешь! – вскипел офицер.
– И я, уж так и быть, выпью с тобой, Боря. Иван, принеси-ка водки! – вмешался Звонарев.
– Пошел вон, Иван, и если принесешь водку – пришибу на месте! – крикнул Борейко.
– Сходи-ка за ней ты, Блохин!
– Сей секунд, Сергей Владимирович!
– Назад, чертова Блоха! – рявкнул поручик, но солдат уже выскочил из блиндажа.
Через минуту он осторожно вошел, с опаской
– Хорошо пахнет водочкой, Боря. Не хочешь ли понюхать?
Борейко только прорычал что-то себе под нос.
– Выпьем, Блохин, за здоровье маленькой учительницы! – предложил Звонарев.
– За нее завсегда выпить можно, – осклабился солдат.
Чуть пригубив стакан, Звонарев отдал его Блохину.
– Покорнейше благодарю, – во весь голос заорал тот и, опрокинув водку в рот, поставил стакан на стол около Борейко.
Поручик в бешенстве сбросил его на пол.
– Марш отсюда, Блоха, иначе сгною под винтовкой!
Солдат мгновенно скрылся за дверью.
– Олечка – хорошенькая девушка, но зачем же стаканы бить, Боря? – ехидничал Звонарев.
– Ива-а-ан, водки! – крикнул вдруг поручик.
– Так-то, Боря, лучше!
Выпив подряд три стакана, Борейко лег и мгновенно заснул.
День выдался серый, туманный. Тяжелые тучи низко нависли над сопками. Временами побрызгивал мелкий холодный дождь. С фронта глухо доносились отдельные ружейные выстрелы. Звонарев поморщился. Перспектива идти по такой погоде за три версты до штаба Надеина была не из приятных.
На батарее, кроме дневальных в накинутых на плечи брезентовых плащах, никого не было видно. Над блиндажами, в которых помещались солдаты, чуть вились дымки. Внизу около кухни Белоногов рубил дрова. Пара артельных лошадей со спутанными ногами медленно бродила поодаль, пощипывая скудную артурскую траву.
Вдруг слева, со стороны батареи Малого Орлиного
Гнезда, один за другим четко прогремели четыре выстрела. Затем открыла огонь Заредутная батарея. Зататакал пулемет, оживилась ружейная перестрелка.
– Родионов! – громко позвал Звонарев.
Из крайнего правого блиндажа показалась рослая фигура фейерверкера.
– Я ухожу в штаб Восточного фронта, поручик спит после ночного дежурства. Зря его не буди, – предупредил Звонарев и зашагал к штабу Надеина. Там он застал Рашевского, комендантов фортов: номер два – капитана Двадцать пятого полка Рязанова, номер триштабс-капитана Булганова, укрепления номер три – поручика Фролова. Ожидали только прихода Кондратенко, чтобы открыть заседание.
В большом, прочно построенном блиндаже Надеина на стенах были развешаны карты восточного участка обороны и отдельные планы фортов номер два, номер три и укрепления номер три. На последних были нанесены и японские окопы. Звонарев удивился, увидев, как они близко подошли к фортам номер два и номер три. Было очевидно, что развитие постепенной атаки крепости быстро шло вперед.
Появление начальника инженеров крепости полковника Григоренко оторвало прапорщика от созерцания планов и карт. Полковник сообщил, что Кондратенко прислал его вместо себя.