Портрет Ласточки
Шрифт:
– В таком случае, вмешательство верховного юстициара префектуры не потребуется, – заявил Паристо. – Благодарю вас за понимание, госпожа Лёдериц.
Троица офицеров кивнула и отправилась к выходу, провожаемая взглядами молодой чародейки и полурослика. Однако, пропустив вперёд спутников, Лёдериц остановилась в дверях и сказала:
– И да, господин архимаг, с этого момента юстициары будут охранять спальные корпуса как учеников, так и преподавателей. Мы будем фиксировать любое подозрительное поведение, будь то ночные бдения в библиотеках или баловство молодых в тёмных закоулках
Дверь со скрипом захлопнулась. Паристо, почёсывая лоб, указательным пальцем подозвал Овроллию. Она подошла к наставнику, который умоляющим взором требовал у архимага прощения для своей подопечной, но тот, прикрыв глаза и спрятав лицо за тонкими морщинистыми пальцами, погрузился в глубокие раздумья. Его заместители – могучая телом магистресса Альцира и низкорослый магистр Хольбериц – вполголоса обсуждали своё, не смотря на сидящего между ними ректора.
– Профессор, почему вы плакали? – осторожно спросила Ови, усевшись рядом и взяв Кенциля за руку.
– Ты нарушаешь правила, дитя, – непривычно меланхолично ответил он, вновь утираясь рукавом. – Твой авторитет начинает трещать по швам.
Девушка вспомнила о том, как выглядит злополучная картина в подземелье. В горле застыл ком, она не нашла в себе силы сказать что-либо.
– Никогда ещё мы так не унижались перед властями города, – прервал разговор с великаншей Хольбериц. – Овроллия, ведомо ли тебе, что теперь твоё расследование окончено? А значит, через неделю-полторы сюда прибудет верховный юстициар, и никто не защитит тебя от его изощрений. Поверь, этот старик явно носит в себе вашу, южную кровь. И пытки, чужая боль и крики доставляют ему неимоверное удовольствие.
– Таков ваш порядок?.. – обратилась она к академикам. – В моём королевстве пытки запрещены давным-давно, и...
– Сколько раз у вас сменялись правящие династии? – прервал коротышка гласом суровым, патетическим, словно он начал читать лекцию. – Сколько гражданских войн видело королевство Вайндуол на протяжении последних столетий?..
– Ты ещё сегодня утром призналась, что одна из нас, – прервала порывы Хольберица магистресса Альцира. – А теперь вспоминаешь о своей прошлой жизни. Овроллия, вы, ученики последнего курса, уже взрослые люди. За свои слова и поступки нужно отвечать. Я, как и сидящие здесь люди и, – она кивнула в сторону молчащего полурослика, – не совсем люди, уверена в твоей невиновности. Но своими действиями ты пока только пытаешься доказать обратное.
– О чём речь, госпожа? – послышалось с заднего ряда.
– Не нужно привлекать внимание посторонних, даже друзей, – ответила великанша, скрестив пальцы в замок и положив на них подбородок.
– Илес лучше всех знает академию! – осмелилась повысить голос девушка. – Без его помощи мне никак не узнать... не найти следов злодея!
– Не кричи, – прошептал Кенциль. Ови почувствовала холод его рук, схвативших её запястье.
В зале собраний повисло неловкое молчание. Заместители архимага тоскливо рассматривали Овроллию, пока сам ректор продолжал думать о своём, прикрывшись ладонями. Внезапно он выпрямился, положил руки на стол, в глазах его вспыхнул магически голубой огонь. Он зачитал
– Ты должна понимать, Ласточка, что наша академия построена на принципах, берущих своё начало от базовых основ, таких как законность, следование мудрости и гласу разума, а также подчинение строгой иерархии. Нам тяжело судить о королевстве, в котором ты родилась, но уверен, что и оно основано на сводах правил. Тебе наказано: вести себя тихо, не привлекать чужого внимания. Ты же беспокоишь окружающих, впутываешь в расследование друзей, привлекаешь внимание шумом и безответственными действиями.
– Прошу прощения, господин архимаг, – не поняла девушка, – но каким образом я потревожила окружающих?..
– Вас видел канцлер, – пояснил Паристо. – Он доложил мне аккурат после того, как вы исчезли со двора.
– Вы сами отправили меня в ту башню! – вновь накалилась она.
– Но мы не говорили, что башню нужно исследовать сейчас же, – продолжил звенеть напоминающим бьющееся стекло голосом ректор. – Канцлеру был дан приказ покинуть башню к сумеркам и оставить её открытой, я распорядился ещё до утреннего собрания. Он знал, что скорее всего в башню явлюсь я самолично, а в своих делах я не терплю свидетелей. Тебе следовало подождать.
– Терпение – одно из важнейших качеств наших выпускников, – поддержал профессор, и Ови почувствовала, как остаётся одна, окружённая забором без ворот, словно вокруг неё соорудили клетку. – Но Паристо, я бы не был Кенцилем Золотоносным, если бы не умел добывать золото из руды без применения магии, а лишь со знанием горного дела, химии и технологии расщепления. Она до сих пор находится в состоянии сильного стресса, учтите это, когда её ошибки заполнят строки ваших пергаментов.
Казалось, луч света проник в помещение, одарив Овроллию своим благословением. Словно незримая ноша спала с плеч девушки, она сказала себе: «Я не одна».
– Ты добывал золото для стен академии больше восьмидесяти лет, старый друг, – в голосе Паристо наконец дрогнуло что-то, будто всё стекло осыпалось, обнажив голос обычного старика. – И я этим утром подчеркнул, что перед нами – дочь рыцарей, а не наша соотечественница. Я был и остаюсь на твоей стороне, дитя зелёных равнин. Докажи, что ты одна из нас. Отныне и впредь ты будешь осторожна в своих речах и поступках. Это нужное качество для того, кому предстоит найти преступника.
– Даю слово, – Ови поднялась с лавки и выпрямилась. – Но, прощения, нессир архимаг, уважаемые магистры... Каким образом мне продолжать расследование, если юстициары будут на каждом шагу?
– Академия пронизана сетью туннелей, все выходы в город, конечно, давным-давно засыпаны. Однако у тебя уже есть проводник, тот, кто знает катакомбы лучше любого человека... – Паристо подозвал к себе жестом безучастного до сей поры полурослика. Илес подбежал и встал рядом, прогоняя сонливость с лица. – Не шумите и не показывайтесь на виду. Юстициары между делом поинтересовались, если вы не слышали, как вам удалось попасть на бастион. Я не буду интересоваться об этом. Потребую впредь быть тенями, а не теми, кто их оставляет.