Портрет Лукреции
Шрифт:
Хорошенько задумывается, что сказать, как выразить свою тоску.
«Я по вам очень скучаю, — выводит ее перо. — Пожалуйста, пришлите за мной».
Как описать произошедшее в castello? Рука отказывается написать имя Контрари, а мозг шипит: «Контрари, Контрари, Контрари», пока голова не начинает кружиться, но Лукреция все же называет его «капитаном гвардии». Она пишет: «убили», она пишет: «заставили смотреть», она пишет: «Элизабетта уехала» и «Она была моей единственной подругой». Перед тем как оставить подпись, она добавляет самое главное: «Мне страшно здесь оставаться».
Лукреция запечатывает
На третий день отъезда Альфонсо за ней отправляют придворную даму Нунциаты. Лукреция ушла на закрытую террасу в северо-восточной части castello и велела настежь открыть все окна — пусть по комнате гуляет свежий воздух. Придворная дама выглядывает из окна и, заметив, как Лукреция ходит из одного конца террасы в другой, закутанная в меха, велит Эмилии с Клелией сию же минуту завести ее светлость внутрь, иначе она простудится и заболеет. Лукреция не обращает на женщину внимания, не откликается даже на просьбы Эмилии зайти в комнату и хоть немного отдохнуть.
На следующий день, когда Лукреция бродит среди голых деревьев в оранжерее, к ней поднимается Нунциата собственной персоной. Запыхавшись, она прижимает ко рту платок, чтобы случайно не вдохнуть загадочную болезнь Лукреции. Так как Альфонсо пришлось уехать, говорит золовка сквозь ткань, теперь она ответственна за герцогиню. Говорят, Лукреция отказывается вернуться в дом? Что за странная блажь? Это из-за смерти Контрари? Такая чрезмерная скорбь по другому мужчине попросту неприлична, равносильна измене. Лукреция всегда должна быть верной Альфонсо, неужели она не понимает?
Лукреция, отвернувшись в сторону города, отвечает: она не желает это обсуждать. Нунциаты происходящее не касается.
— Не касается? — повторяет Нунциата глухо. — О чем ты?
— Я вам с самого начала не нравилась, — отчеканивает Лукреция. — Все равно я скоро уеду.
— И куда же? — сердито спрашивает Нунциата, дрожа от холодного ветра.
— Во Флоренцию, конечно, — ставит точку Лукреция.
Нунциата никуда не уходит, только шипит о чем-то с Клелией. У Лукреции жар? Почему она ведет себя так странно? Откуда взялась эта бессмыслица про Флоренцию? У нее заболевание кожи, кашель, боль в горле? Клелия каждый раз качает головой.
— Тогда что? — недоумевает Нунциата.
Клелия пожимает плечами, говорит: Лукрецию тошнит, она отказывается от еды, иногда получается уговорить ее на несколько глотков молока, и все. Нунциата сбрасывает с лица платок, задумчиво оглядывает Лукрецию всю, от бледного лица до ног, и поспешно уходит, загоревшись новой идеей и явно довольная.
Лукреция теряет счет времени. Она снова и снова обходит каждую лоджию, каждую террасу, каждую зубчатую стену castello и возвращается только к сумеркам. В полудреме беспокойных ночей она видит, как угасает огонь, оставляя одни угольки, и как его подпитывают дровами. Ранним утром иней рисует на окнах узоры, похожие на разветвленные листья папоротника —
Лукреция поднимается по узкой лестнице на юго-западную башню, как вдруг ей приносят письмо. Краем глаза она замечает аккуратный, наклонный почерк матери и поспешно вырывает письмо из рук слуги. Потом садится на холодную ступеньку и открывает конверт.
Послание короткое, скорее отписка, в нем нет ни приглашения домой, ни обещания выслать лошадей. Похоже, мама торопилась к отцу в кабинет, лишь на минутку села за scrittoio и поспешно набросала ответ на листке бумаги. А потом с нетерпеливым «Держи!» сунула в руку камеристки.
Дрожащими пальцами Лукреция подносит письмо к глазам.
«Дорогая Лукре!
Какое тревожное, безрассудное письмо ты мне прислала! Прошу, не давай волю воображению — разумеется, ты и сама знаешь, что с детства страдала от буйной фантазии. Помни: Альфонсо — человек чести, а значит, твой покровитель во всем. Очень жаль, что тебя так расстроил отъезд ее светлости Элизабетты. Конечно, потеря подруги — печальное событие. Однако в этом есть и положительная сторона: ты сможешь больше времени проводить в компании ее светлости Нунциаты, уже не страдая от сестринского соперничества, которое ты упоминала. Настоятельно тебе советую, милая моя доченька, прежде всего подумать о своем положении при дворе, а по-настоящему укрепить его ты сможешь только после рождения наследника. Не сомневаюсь, что материнство принесет тебе уверенность в завтрашнем дне и душевный покой, о которых ты мечтаешь. Твой отец со мной полностью согласен.
У нас все хорошо. Изабелла обучила всех новой карточной игре, и мы, признаться, чрезмерно ею увлеклись. Сегодня у меня примерка нового платья, бежевого с вышитыми вставками. Мальчики хорошо учатся. Горячо тебя обнимаем.
Лукреция читает послание матери дважды: сначала только пробегает глазами, потом вчитывается в каждое слово. Закончив, она кладет его на колени и безучастно смотрит, покуда слова и предложения не расплываются в черные полосы, похожие на цепочки муравьев.
Затем наклоняется и опускает край письма в пламя свечей на стене. Поначалу огонь не верит своему везению и отказывается поглотить листок. Затем, опомнившись, жадно лижет уголки бумаги, окрашивает их в черный, сморщивает и наконец пожирает.
Письмо горит быстро, радостно, освещает сырые ступени дрожащим оранжевым отблеском. Вскрикнув, Эмилия бежит к Лукреции, трясет ее за руку; листок падает на пол. Служанка топчет и топчет горящую бумагу, пытаясь затушить огонь.
Супружеский портрет Лукреции, герцогини Феррары
Fotrezza, неподалеку от Бодено, 1561 год
Оставив Эмилию, она поспешно выходит из холодной спальни fortezza. Добегает до обеденной, устало прислоняется к проему, переводит дыхание. К ней спиной стоит Бастианино, поет дифирамбы своей работе. Один из его любимых заказов; он надеется, что его высочество хотя бы вполовину так доволен, как он сам, какая честь, какая награда для простого художника рисовать девушку столь необыкновенной красоты и добродетели; ему никогда, никогда больше не встретить такой достойной…