Портрет моего мужа
Шрифт:
– Нет.
Кирис в последний раз заглядывал домой двадцать тому... странно как. И наверное, если дядьки действительно не стало, стоит навестить... просто посмотреть. С другой стороны, в том доме уже ничего не осталось от прошлого, родительского. Так чего ради?
– Ты это мне хотела рассказать?
– Не только... не бойся. У меня уже есть мужчина. А мы выбираем только раз в жизни. Может, поэтому нас почти и не осталось?
Ее волосы были мокрыми.
С них натекла целая лужа, и вода казалась красной, как
– А я просто хотела предупредить... ты был добрым. Ты прятал меня под лодкой, когда... помнишь, той зимой? Мы вместе провели ночь.
Сидели, закопавшись в тряпье, слушали море. Илзе слушала, а Кирис пытался понять, что такого есть в шелесте волн, что он способен заворожить.
– На следующий день ты исчезла...
Она кивнула.
– Но ты был добр... остерегайся твари.
– Какой?
– Из запределья. Сарраш помнят добро... и не едят людей без веской на то причины.
Наверное, это можно было счесть полезным знанием.
– Тварь здесь. Давно. Она проснулась. Она приняла свою суть, - Илзе поморщилась.
– Тварь пытались утопить в море, но оно не принимает тварей. Теперь она здесь. Шепчет. Не слушай голосов. Тварь хочет тебя убить. И не только тебя.
– Спасибо.
– Приходи. Позови. И я приду... только за помощь придется платить. Таков закон. Море не понимает, когда закон нарушают...
– Тогда не буду.
– Хорошо...
Она исчезла, а камни вдруг стали рассыпаться, вся та огромная груда, которая казалась неподвижной. Сколько раз Кирис сам забирался на ее вершину, прыгал, пробуя на прочность. И камни держались. А тут... грохот был оглушителен.
Не грохот - стук.
В дверь.
Камни исчезли, осталась комната.
Белый потолок. Пятно лунного света на подоконнике и черная ветка, словно рука чудовища, плилипла к стеклу. Но стучала не она.
В дверь.
И не так уж и громко... и надо вставать, только по телу разливается мерзковатая слабость. И до двери дойти - почти подвиг. Ведь просто так посреди ночи стучать не будут. У него хватило сил дверь открыть. А еще понять, что этой женщине не место здесь.
И в коридоре.
И вообще на острове. На странном острове, где поселилась тварь из запределья. Правда, где? Кирис тварей не встречал. Только людей. Иногда, правда, они были хуже тварей, так как понять,, кто есть кто? Он хотел сказать. Что-то... наверняка важное, но не сумел.
Пол вдруг покачнулся.
А женщина с птичьими острыми чертами лица шагнула вперед. И сознание отключилось.
Глава 28
Глава 28
Нет, я, безусловно, в годы юные девичьи робко мечтала, чтобы мужчины падали мне под ноги. Но не настолько же буквально! Когда рыжий вдруг покачнулся и стал заваливаться на меня, я успела сделать шаг назад. Оно, конечно,
Выглядел рыжий...
Погановато.
Бледненький, сколь можно разглядеть, аж до синевы. И какой-то горячий, что ли?
– Что думаешь?
– поинтересовалась я у Этны, которая выбралась из-под куртки, чтобы основаться у меня на плече.
– Так оставить или позвать кого?
Я прикинула, кого еще можно позвать, но... Мара?
Как-то вот не хочется.
– Ладно... может, это он от удивления. Или счастья... подумал не то, кровь не туда прилила... Гедре говорила, что крови у мужчин мало, на две головы не хватает, вот и думают попеременно.
Я переступила через Кириса, который по-прежнему не подавал признаков жизни, и решив для себя, что открытая комната - то же самое приглашение, вошла. Огляделась. Вздохнула и вцепилась в голые мужские ноги.
Мосластенькие.
К слову, без ботинок и одежды держать их было не в пример удобней. А дальше... дернуть, упереться в пол и волочь, волочь... мало ли кто по ночам гуляет. Наткнуться на тело, подумают дурное... они и так про меня дурное думают, но тут почему-то стало не все равно.
Втащив Кириса, я закрыла дверь и огляделась.
Графин с водой был в наличии.
И стало быть...
...Этна отправилась в сумку, хотя было искушение спрятать ее под кровать. Пусть бы огляделась в чужих покоях. Но... во-первых, с рыжего бы стало заметить проникновение, во-вторых, мало ли что у него в запасе имеется. Еще отловит.
Поломает.
Нет уж.
Сами посмотрим.
Для очистки совести я проверила пульс. Наличествовал. Сердце билось ровно, правда, как-то слишком медленно, но все же билось. Стало быть, жив.
Выбрав из перстей нужный, я повернула камень в нем и сунула под рубаху Кирису. Вот так... хуже все равно не будет, а силы ему, похоже, нужны. Простенькое целительское плетение вмиг присосалось к телу, подпитывая его, бедолажное, энергией.
И сон.
Здоровый сон всем нужен. А я подожду. Осмотрюсь пока. И нет, мне не стыдно. Почти.
Надо сказать, что комнаты его отличались той степенью заброшенности, когда понятно, что жить в них живут, но как-то... без чувства дома.
Камин.
И полка на камине. Брошенные перчатки, те самые, утрешние. И стало быть, не соврал, затянулись ожоги. Пара статуэток, сдвинутых к краю. Ваза с трещиной на подоконнике.
Шкаф.
Одежда. Уныло однообразная, к слову. Белье... в белье я копаться не стала. Сомневаюсь, что, будь у Кириса компромат, он спрячет его среди подштанников.
Пара тростей и не пустых. Я слышала сквозь дерево голос зачарованного металла. Любопытная игрушка, как и пара короткоствольных револьверов. И булавка вот эта... впрочем, больше в шкафу ничего особо интересного я не обнаружила.