Портрет с девятью неизвестными

Небоходов Алексей

После напряжённых дебатов в гостиной постояльцы разошлись по своим углам, оставив недосказанность в воздухе. Жанна осталась сидеть у камина, наблюдая за языками пламени, словно ища в них ответы. Филипп поднялся наверх, его шаги звучали гулко в пустых коридорах, как глухие удары метронома. Пьер вернулся к своим привычным размышлениям у окна, не выказывая ни злости, ни усталости, только немое спокойствие, за которым скрывалась его собственная борьба.

Катрин и Ренар не позволили себе отдыха. Они направились в библиотеку,

чтобы продолжить изучение дневника. Эта находка стала для них ниточкой, которая могла привести к пониманию происходящего, хотя оба чувствовали: каждый новый шаг вглубь этой загадки тянет их к чему-то гораздо более тёмному и страшному, чем они могли предположить.

Библиотека встретила их тишиной, нарушаемой лишь слабым потрескиванием свечей в канделябрах. Катрин быстро заняла место за столом, её пальцы аккуратно раскрыли книгу. Страницы были шершавыми на ощупь, покрытые пылью времени. Её взгляд пробежал по знакомым строкам, которые они уже изучали ранее, пока Ренар доставал заметки, сделанные накануне.

– Мы уже знаем, что это не просто произведение искусства, – сказал он, усаживаясь напротив. Его голос был усталым, но полным сосредоточенности. – Картина – это инструмент. Но инструмент, как мы знаем, не действует сам по себе.

Катрин кивнула, не отрываясь от книги. Она пыталась найти логику в разрозненных записях, но их язык был запутанным, словно автор намеренно скрывал истину за завесой символов и намёков. Её пальцы остановились на одном из абзацев, и она нахмурилась.

– Вот, – сказала она, указывая на строчку. – «Каждая смерть питает холст, наполняя его силой, которая направлена на раскрытие дверей между мирами».

Ренар склонился над страницей, его глаза пробежали по тексту. Он взял карандаш и быстро сделал заметку в блокноте.

– Раскрытие дверей, – произнёс он медленно. – Это совпадает с другими текстами, которые я изучал ранее. Подобные артефакты часто описываются как связующие звенья. Но здесь… – он замолчал, словно не решаясь продолжить.

– Что? – спросила Катрин, её голос был напряжённым.

– Здесь идёт речь не просто о двери, – сказал он наконец. – Это не переход. Это… приглашение.

Катрин нахмурилась, её взгляд стал сосредоточенным.

– Приглашение? Кому? – спросила она, но в её голосе уже звучал страх.

Ренар вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Тем, кто находится по другую сторону, – сказал он. – Тем, кого мы не видим, но кто, возможно, всегда наблюдает за нами.

Катрин попыталась переварить его слова, но её внимание снова привлекла запись в дневнике. Она скользнула взглядом по странице, пока её глаза не задержались на одной фразе.

– «Последняя жертва завершит круг, – прочитала она вслух. – Тогда зеркало станет порталом, и миры сольются».

Она замерла, её руки чуть дрогнули, но она быстро взяла себя в руки.

– Мы должны понять, кто за этим стоит, – произнесла она решительно. –

Это не случайности. Это часть плана.

Ренар кивнул, снова обратившись к заметкам.

– Картина уже содержит четыре лица, – сказал он, его голос был тихим, но напряжённым. – Ещё пять смертей, и ритуал завершится. Но кто это делает? Кто управляет этим?

Вопрос повис в воздухе, как гнетущая тень. Катрин посмотрела на Ренара, но его взгляд был устремлён куда-то вдаль, словно он пытался найти ответы в пустоте библиотеки.

– Возможно, это кто-то из нас, – сказала она, её голос прозвучал глухо. – Кто-то, кто знает больше, чем говорит.

Ренар поднял взгляд, и их глаза встретились. В этот момент они оба осознали, что у них слишком мало времени, чтобы найти разгадку. Картина жила своей жизнью, и каждый новый день приближал их к её завершению.

Катрин нахмурилась, её взгляд скользил по строкам, каждая из которых казалась пропитанной зловещим смыслом. В тишине библиотеки страницы дневника звучали как приговор. Слова, написанные давно ушедшей рукой, будто говорили с ними напрямую, пробираясь в самые глубокие уголки их сознания. Ренар, сидевший напротив, внимательно изучал текст. Его лицо стало жёстким, а пальцы, сжимающие край страницы, дрожали.

– Вот, – произнёс он, указывая на строчку. Его голос звучал низко, будто из глубины. – «Разорвать цепочку может только тот, кто владеет картиной по праву. Только настоящий хозяин может нарушить договор и остановить ритуал».

Эти слова ударили по комнате, как раскат грома. Катрин замерла. Её руки крепко сжали спинку стула, а дыхание стало неровным. В глазах читалась смесь ужаса и растерянности.

– Настоящий владелец? – переспросила она, её голос звучал почти шёпотом. – Но кто это?

Ренар медленно откинулся на спинку стула, его взгляд не отрывался от текста.

– Здесь нет прямого ответа, – сказал он, задумчиво барабаня пальцами по столу. – Возможно, это тот, кто заключил сделку, из-за которой картина стала… такой.

Катрин резко выпрямилась, её взгляд стал острым.

– А если этот человек мёртв? – спросила она, её голос сорвался от напряжения. – Что тогда?

Ренар опустил глаза обратно на дневник, его пальцы нервно заиграли по краю страницы.

– Тогда… договор останется неразорванным, – ответил он. Его голос прозвучал глухо.

Эти слова повисли в воздухе, наполняя библиотеку тягучей тишиной. Катрин обошла стол, остановившись за спиной Ренара. Её дыхание участилось, но она старалась сохранять хладнокровие.

– Что ещё здесь говорится? – тихо спросила она, её голос едва дрожал.

Ренар медленно провёл пальцем по строчке, задержался на одной из записей.

– «Владелец должен осознать, что он связан с холстом так же, как холст связан с ним. Только полное принятие своей роли может разорвать цепь смертей», – прочитал он.