Поселок на трассе
Шрифт:
— Ой, мама, мамочка, — кинулась в хату. — Ой, кто приехал! Ольгин Алешка вернулся. Алексей Кудь приехал!
— Да что ты говоришь? — засуетилась Матрена Васильевна. — Да верно ли? Никаких же вестей не было… У Кудей не ждут, никого нет, Евдокия в городе, Людмила на консультации. Это ж нам принимать!
— Я встречу!
Звонко разнеслось по всей улице:
— Алешенька, дорогой! А мы ждали, ждали-и!
Алексей бросил чемодан на землю, раскинул руки:
— Ой, Любочка, вытянулась! Растем!.. Да что тебя
Подхватил, как бывало, закружить не закружил, обнял, поцеловал в щечку.
— Ольга приехала?
— Нету, нету, не слышно… Письмо было, а ее нет.
— С часу на час приедет. У нас уговор.
— Значит, все хорошо, Алешка. Все по-прежнему? Ну, слава богу. И нам легче станет. А то у нас тут…
— Знаю, Люба, знаю… Мы говорили об этом с Ольгой. Ничего, Любочка, заживем!
Любочка прижалась к его плечу, плечо крепкое, человек надежный, поможет. И внезапно, через плечо Алеши увидела Андрея — остановился, не доходя до усадьбы Кудей, стоял ссутулясь… Вдруг повернулся и зашагал прочь.
— Прости, Алеша, я сейчас…
Алексей глянул на дорогу, на ее новенькое платье, босые ноги, задержал Любочку, шепнул:
— Не суетись, девочка, гордо держась, ты ж у нас…
Она летела уже по улице:
— Андрюшка!
Он уходил не оглядываясь.
Люба догнала его, пошла рядом:
— Андрюша, что же ты? Я сейчас выйду. Я скоро!
Она оглянулась на Алексея, старалась держаться спокойно.
— Я сейчас… я сейчас выйду. — Говорила себе: «Спокойно, спокойно, спокойно…» Смущал пристальный взгляд Алексея.
— Ты почему молчишь?
— А что нам говорить? Ты с ним целовалась!
— Андрюшка-а! Глупый! Это же Алеша, Алексей Кудь.
— Ну и целуйся со своим Алешей. Выходит, правильно про тебя написали!
— Андрей!
— Все! Можешь с кем хочешь крутить, а наш сеанс уже открутили.
Увидела вдруг смявшееся свое новенькое платье, босые ноги, почему-то особенно бросились в глаза босые ноги. Она шаг за шагом отступала к своему дому. Хорошо, что Алексей ушел в хату.
Стол уже был накрыт, мать угощала гостя чем бог послал; Хома Пантелеймонович рад был пропустить по случаю, благодушно бросил дочери:
— Вон там в углу твои туфельки. Как новенькие!
— Спасибо, папа. Мама, я помогу вам на кухне…
Пыталась освежить лицо, вода в кувшине была теплая, раздражала. Матрена Васильевна сказала ей тихо:
— В кино не пойдешь?
— Какое ж теперь кино, мама?
Андрей вернулся поздним вечером; Вера Павловна, продолжая проверять тетради, терпеливо ждала, когда сын заговорит, станет взахлеб пересказывать содержание фильма — мирово, здорово, клево или небрежно обронит: «нормально».
Андрей молча неловко развязал модный галстук, снял рубаху, неаккуратно сложил, спрятал в шкаф, побродил
— Почему ты всегда права? — подошел он к Вере Павловне. — Всегда права. Ну хоть бы раз когда-нибудь ошиблась, для разнообразия.
Ночью Люба думала о том, как встретятся они с Андреем в классе; она не пошла бы в школу, однако нужно было исправить отметку по математике. Она подготовилась хорошо, с помощью Андрея… Никогда раньше Люба не думала, что между ней и Андреем может возникнуть неприязнь, оборваться дружба.
Андрея в школе не было.
Вера Павловна вошла в класс, как всегда, торжественная, праздничная. Люба сидела потупясь, но сквозь опущенные ресницы видела руки учительницы, когда она проходила от двери к столу, раскрывала журнал, как терялась в этих движениях праздничность, руки становились неспокойными.
— Я не вижу Андрея Корниенко! Почему нет Корниенко в классе? — спросила учительница.
Ребята молчали. Только Жорка Цибулькин подскочил:
— Разрешите, я выясню?
Жорка готов был выяснять любые вопросы, лишь бы вырваться из класса.
— Ступай к доске, попытаемся выяснить, чему равняется синус суммы двух углов.
На переменке Вера Павловна остановила Любу Крутояр:
— Что у вас происходит? Что означает отсутствие Андрея?
— Откуда мне знать, Вера Павловна! — не поднимая головы, ответила Люба. Потом вскинула голову, в глазах ее — обида и горечь, еще мгновение, и брызнут слезы.
Вера Павловна отвела взгляд. Надо было поговорить с Любой. И не смогла, растерялась. А когда овладела собой, Люба уже затерялась в потоке ребят.
После переменки выпало «окно», Вера Павловна наведалась домой.
— Мама? — не оглядываясь, узнал ее шаги Андрей.
— Почему дверь не заперта? Почему дома сидишь? Почему не в школе?
— Ого! Сразу три почему? — Андрей продолжал возиться с аквариумом, крохотным сачком вылавливать рыбок, пересаживал в банки с водой.
— Ты чем занят в учебное время!
— Мама, я не люблю, когда ты расстраиваешься. — Андрей пересадил в банку последнюю, самую ослепительную рыбку. Она сразу распустила искрящиеся плавники и поплыла.
— Я хочу знать, что происходит, Андрей. Вы поссорились с Любой?
— Разошлись, как в море корабли.
— Что это значит?
— Мама, у тебя урок скоро. Разве можно говорить о таких вещах на ходу?
— А если я вижу тебя только на уроках и между уроками?
— Интересно получается, мама! Тебя пугало, что я гулял с Любой…
— Гулял! Выражение…
— А что? Нормальное поселковое выражение. О Любе говорят, что она гуляла со мной.
«Говорят или написали?..» — мелькнуло в голове Веры Павловны. «Прочел или не прочел письмо»?