Посланник МИД. Книга четвёртая
Шрифт:
Они договорились, что мой друг поедет вместе с ним к Асанье и лично объяснит президенту сложившуюся обстановку.
Асанья, как я знал, обосновался не в большом дворце эль Пардо, а в так называемом «Касита дель принсипе», маленьком, но чудесном здании, окруженном лесом и обставленном с большим вкусом.
Президент пригласил их даже позавтракать с ним. На трапезе присутствовали его жена, майор-карабинер Куэто – адъютант Асаньи, и Боливар – комендант президентского дома.
В столовой Асанья
– Вы, кажется, хотите сообщить мне что-то важное?
Сиснерос мне признался, рассказывая об этом, что тогда очень удивился, – почему президент не пригласил его для такого разговора к себе в кабинет, чтобы побеседовать без свидетелей?
Однако, не желая упустить представившуюся возможность поговорить с президентом, мой друг обрисовал ему серьезность создавшегося в армии положения и привел конкретные доказательства подготовки реакционно настроенными военными восстания против республики.
Вдруг Асанья довольно грубо перебил его, заявив, что Сиснерос «очень возбужден», его утверждения опасны и он не должен забываться, разговаривая с президентом.
Асанья встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен, и, сопровождаемый Касаресом, вышел с кислой миной из комнаты.
Мой друг был поражен и возмущен слепотой президента.
– Если бы он остался, я бы ответил на столь дерзкую выходку что-нибудь резкое о недопустимой для президента близорукости, – сказал мне мой друг.
Я его понимал… момент был слишком серьезен, решалась судьба его Родины.
Через некоторое время Каксарес вернулся. Заметив состояние Сиснероса, он взял его под руку и повел к машине.
По пути в Мадрид Касарес старался успокоить моего друга, говоря, что не стоит придавать большого значения этому инциденту. Асанья иногда бывает груб, но в глубине души он хороший человек.
– Вы понимаете теперь, – сказал Касарес моему другу, – насколько мне трудно принимать какие-либо меры против подозрительных лиц?
– Он сказал это с некоторым удовлетворением, – сказал Сиснерос мне, – словно политическая слепота Асаньи могла оправдать его… собственное поведение и пассивность как военного министра перед лицом надвигавшейся опасности.
Другой факт, свидетельствовавший о полном непонимании теми, в чьих руках находилась судьба республики, политической ситуации в стране, произошел за несколько дней до восстания.
Из Марокко для представления министру прибыл полковник Ягуэ.
Увидев, что Ягуэ находится в приемной, Сиснерос через другую дверь вошел в кабинет Касареса, решив проинформировать его о человеке, которого тот собирался принять.
Приводя многочисленные факты, он пытался доказать, что полковник Ягуэ является одним из главарей заговорщиков.
В подчиненных ему войсках ведется открытая
Уже с 1934 года, со времени событий в Астурии, он откровенно перешел на службу реакции. Этого не видели только те, кто намеренно закрывал глаза на истинное положение вещей.
Сиснерос даже подсказал Касаресу удобный повод, чтобы задержать Ягуэ в Мадриде, а в Марокко послать верного республике офицера.
Ягуэ пробыл у Касареса более полутора часов. По окончании свидания Касарес сам проводил полковника до дверей приемной, что делал крайне редко. Они попрощались как самые лучшие друзья. Министр, видимо, остался доволен беседой.
Когда Сиснерос вновь вошел к министру, то Касарес поучительно сказал ему:
– Ягуэ – безупречный военный, я уверен: он никогда не предаст республику. Ягуэ дал мне честное слово военного верно служить ей, а такие люди, как Ягуэ, выполняют своя обещания. На его слово можно положиться.
***
Фаланга тем временем в Испании поднимала голову…
Как только победил «Народный фронт», консервативно настроенные генералы стали готовить переворот… Особо этого не скрывая…
Мне было известно, что во главе заговора стоит эмигрировавший в Португалию генерал Санхурхо, пытавшийся свергнуть республику еще в 1932 году. Но помилованный тогда и отпущенный…
Позже стало известно, что реальное руководство подготовкой осуществлял генерал Эмилио Мола Видаль – псевдоним «Директор».
Большую роль играл также подавитель октябрьского восстания – Франко.
Уже в марте ко мне поступили первые тревожные сведения и по требованию коммунистов, правительство тоже наконец «заметило» подозрительные приготовления и провело кадровые перестановки, которые ослабили позиции заговорщиков, но не остановили их конспираций.
События следовали одно за другим с удивительной быстротой.
Фашисты перешли к открытому насилию, организуя покушения и уличные беспорядки.
Явно чувствовалось намерение реакции спровоцировать народ, столкнув его лицом к лицу с жандармерией и армией.
Так называемые «силы порядка» продолжали щедро субсидировать группы наемных убийц.
Фашисты совершали покушения не только на таких видных республиканских деятелей, как магистр Педрегал, преподаватель университета Хименес де Асуа или адвокаты Ортега и Гассет, но даже на продавцов левых газет.
Причем правительство не принимало никаких мер, чтобы пресечь эти преступления и наказать подстрекателей и исполнителей, хотя их знала вся Испания.
Каждый раз после очередного, совершенного фалангистами убийства правые газеты с наглым цинизмом обвиняли во всем анархию, ответственность за которую якобы несет Народный фронт.