Посланники
Шрифт:
…Небо за окном словно накрыло себя светлой косынкой, и –
чёрное перешло в желтовато-оранжевое,
заблестел воздух,
зашумели проснувшиеся птицы,
надтреснутым голосом возбуждал себя петух,
приглушённо залаяли собаки,
по окну скользнул лучик недозрелого солнца,
в комнату проник утренний свет.
Продолжая ощущать неловкость за мое ночное томление, я напомнил себе: "Ну, вот, в природе всё по-справедливому".
Разминая отекшую шею, я стал хвалить себя за проявленную стойкость и, выдохнув "браво, сержант", себе самому отдал честь.
–
– спросила Лия.
Я постучал зубами, повертел носом, сказал:
– Без удовольствия.
– В таком случае – со смыслом…
– Что?
Лия напомнила:
– Старик Диоген утверждал, что если в жизни нет удовольствия, то, по крайней мере, должен быть смысл.
Вступать в спор с Диогеном я не решился.
Лия швырнула в меня подушкой и, крикнув "не гляди", пробежала в ванную.
Я выбрался из кресла и подошёл к окну. Холмы, окружавшие Яд ха-Шмона, накрывал туман. Думалось о том, что ночью мы с Лией оказались вместе впервые, а через минуту будем завтракать вместе впервые, а в будущем у нас, возможно, будет ещё всякое другое "вместе впервые"…
Дверь ванной приоткрылась. Снова выкрик:
– Не гляди!
Я зажмурил глаза.
– Всё!
– послышалось за моей спиной.
Я обернулся. Лия выглядела какой-то непривычно скованной.
– Лия, - сказал я, - это же ты?
В ответ послышалось:
– А ты что подумал?
Я подумал: "К чему заглядывать в туман?"
***
Низко кланяясь и потирая ручки, в зал вошёл директор ресторана. Мягко передвигаясь и бережно придерживая в жёлтых усах улыбку, он старательно заглядывал в лица присутствующих. "Доброе утро, господа! Доброе утро!"- не говорил он, а выдыхал. Подойдя к нашему столику, поинтересовался, как нам спалось. "Как людям!" - взглянув на меня, отозвалась Лия. Директор ресторана вскинул брови и, задержав на мне взгляд, вроде бы, подмигнул.
– Милый человек, - отозвался я о директоре.
За соседним столиком мужчина и женщина делились впечатлениями о поставленном финнами в Яд ха-Шмона камне-монументе. Мужчина сказал:
– Такова жизнь…
Тряся подбородками, женщина попыталась уточнить:
– Вот эта самая?
– Эта…- вздохнул мужчина.
– Другой не будет...
Перед нашим столиком вырос старичок – выпуклые глазки, маленькие ушки, крохотный ротик, хрящеватый нос. Скрестив на груди короткие ручки, он пристально посмотрел на меня. Я догадался: человека искушает желание заговорить.
Я помог.
– Что, приятель?
– Я из Австралии, - опустив ручки, торопливо проговорил старичок.
– Турист. Жена меня послала. "Разузнай, - велела она, - как там, в Израиле. Вдруг, пригодится…"
Я подумал: "Мир пополнился ещё одним посланником..."
Старичок подёргал плечиками и снова ручки скрестил.
– Где-то я тебя видел, а вот где – вспомнить затрудняюсь.
Закатив глаза, я сказал:
– 2001-ый год... Футбольная арена центрального стадиона в Тринидаде. Я забил гол…
– Вот-вот…- на лице старичка выступило выражение кота, который, прогуливаясь по комнате, вдруг замер, заметив пролетающих за окном птичек, его губки растянулись
– Великолепный гол! Так это было в Тринидаде?
– Конечно! Где же ещё, если не в Тринидаде?
– А-а-а, - захлёбываясь от восторга, старичок поплевал себе в ладошку.
– Каков мир, а? До чего обворожителен, не правда ли?
– Более того… - отозвался я.
Старичок радостно взвизгнул, закатил глазки и резко развернулся – понёс себя в туалет. По дороге, словно пингвин, он взмахивал короткими ручонками.
За соседним столиком мужчина спросил свою даму:
– Ты не считаешь, что в сердце может образоваться раковая опухоль?
Женщина всхлипнула:
– Зачем ты снова об этом?
Мужчина повертел головой.
– Я всё же думаю, что может.
– Ты бы не мог думать о чём-то другом?
– попросила дама.
Что ответил мужчина, я не расслышал.
– Ты был футболистом?
– осведомилась Лия.
– Нет, - признался я, - футболистом я никогда не был, и в Тринидаде тоже никогда не был, но почему не прийти на помощь человеку, теряющему память?
– Ты очень добр.
– Это верно.
– И лжив.
– Зато по ночам я веду себя правильно.
Лия опустила глаза.
Я проследил за выражением её лица. Оно было угрюмым, даже удручённым.
Вытянув шею, я губами коснулся Лииных волос.
– Улыбнись!
– попросил я.
– Улыбка сближает…
– Кого?
– Себя с собой…
Мужчина за соседним столиком вновь спросил:
– Знаешь, на что похож сегодняшний мир?
– На что?
– насторожилась дама.
С вызовом в голосе мужчина сказал:
– На изувеченный негатив, оставшийся от утерянной фотографии, -
Я повернул голову.
– Что ты там высматриваешь?
– спросила Лия.
– У мужчины смятенный вид. Не знаешь, отчего у людей бывает смятенный вид?
Лия прищурила глаза.
– Нет, - отстранённо сказала она.
– Зачем ты разглядываешь меня?
Стыдливо пряча глаза, я признался:
– Ночью, выдавая себя за офтальмолога, в мой сон наведался Создатель и, старательно оглядев меня, пришёл к заключению, что я страдаю тяжёлой патологией жаждущих любви глаз.
Лия перегнулась через столик.
– Ты Ему доверяешь?
– У меня полное доверие и к Нему, и к себе, - проникновенным голосом заметил я.
– Было бы совсем уж замечательно, если бы и ты примкнула к нашей компании.
Лия потеребила меня за плечо.
Я оживился, подумав, что французы правы, когда утверждают, что никогда не бывает так хорошо или так плохо, как это себе представляешь.
Мужчина за соседним столиком сказал: "Будет дождь".
***
После завтрака мы бродили по Яд ха-Шмона. Мир был наполнен благостью: и это утро, и полевые цветы на лужайках и гостиничный домик. Возле заборчика с синей калиткой я заметил бочку, которая почему-то слегка раскачивалась. В голове промелькнуло: "Неужели вернулся Диоген?" Я заглянул в бочку. Диоген отсутствовал. В бочке занимались любовью кошки. "Вот кому жизнь в радость!" - подумал я и испытующе посмотрел на Лию. Её глаза показались мне неестественно большими, а дыхание выдавало неясную взволнованность.