Посланники
Шрифт:
– Ты ловишь взгляды оттуда?
– спросил я.
– Ты говоришь про…
– Да, про них…Я знаю, что погибшие наблюдают за нами – теми, кто по ним ступаем…
Я содрогнулся. "Кажется, разум разумом не разуметь", - решил я и сказал:
– Это всё из-за обезьян… Если бы человек произошёл не от них, то, может быть…
Мама прищурилась.
– Наверно, - сказала она, - те обезьяны переболели чем-то очень серьёзным, если превратились в людей.
Я виновато улыбнулся.
Мама потребовала:
–
Я снова склонился над альбомом. Среди фотографий снимок Гитлера, возвращавшегося в Берлин после аннексии Австрии. Жители Вены приветствовали вождя воздетыми кверху руками.
– Зачем ты держишь у себя это?
– спросил я.
– Чтобы помнила я…
– Разве ты не помнишь?
– Чтобы знал ты…
Я перевернул страницу.
Четыре лица –
бабушка и дедушка (те, кто, на самом деле, мои прабабушка и прадедушка), мой (настоящий) отец и моя (настоящая) мама сидят на террасе кафе у моря. На маме большие тёмные очки, на голове отца – модная каскетка. Они загорелые. Им весело. Едят мороженое. Я предположил: "Потом они целовались, после чего на свет появился я."
Я поднял голову.
– Память, - сказала мама, - не скорлупа, которая с картошки запросто снимается.
Я подумал: "Мои прадедушки и прабабушки сделали моих дедушек и бабушек, те в свою очередь – мою маму и моего отца, а они сделали…Странно: все делают это, вроде бы, одинаково, а результат получается разный…"
Мама долго молчала, а потом поднялась с места и, достав с полки какую-то книгу, вслух прочла притчу об Аде и Рае.
"Я покажу тебе, что такое ад", - сказал Бог раввину и повёл его в комнату, где посередине стоял большой круглый стол. Люди, сидящие вокруг стола, умирали с голоду и были в отчаянии. На столе стоял горшок с мясом, да таким вкусным, что у раввина потекли слюнки. У каждого сидящего за столом была ложка с очень длинной ручкой. И хотя ложки прекрасно доставали до горшка, их ручки были настолько длинные, что едоки не могли поднести ложку ко рту и поэтому оставались голодными. "А теперь ты увидишь рай", - сказал Бог, и они пошли в другую комнату. В ней тоже был большой круглый стол и посередине его горшок с мясом. Люди, сидящие вокруг, тоже держали в руках ложки с длинными ручками, но все они были сытые и упитанные, они смеялись и разговаривали. Раввин не мог ничего понять. "Это просто, - сказал Бог. – В этой комнате, как ты можешь заметить, люди научились кормить друг друга"*
Путаясь и перемешиваясь, мои мысли, затвердевали…
Я спросил себя: "Чьё молчание громче, живых или мёртвых?"
И ещё спросил: "Как сумели в том аду выжить?"
…Однажды мне на глаза попалась статья учёного, заявившего, что чем чаще нами используются нейронные цепи, тем они становятся прочнее, а это, в свою очередь, ведёт к укреплению нашей зависимости от разного рода идей, привычек и настроений. Подобное происходит и тогда, утверждал учёный невролог, когда мы разглядываем фотографии, связанные с нашим непростым прошлым. Чем чаще мы такие фотографии разглядываем, тем сильнее упрочняются шансы на то, что наши тягостные эмоции из прошлого ещё чаще и с гораздо большей настойчивостью к нам возвратятся. И наоборот, попытки отторгнуть от себя тяжёлые воспоминания приводят нейтронную цепь к постепенной потере своей активности. "Сжигайте такие фотографии!" -
…Немного погодя, мама сказала:
– Газеты пишут о скоплении вражеских сил также и на северной границе…
– Завтра газета напишут другое...
– Только бы не…- мамины ресницы мелко задрожали.
Решив сменить тему разговора, я прошёл на кухню. Мама последовала за мной. Налив в чайник воды, я поставил на стол (наш Locus sacralis.*) две чашки.
Чайник вскипел.
Я спросил, зачем в мире дети?
На мне остановились два неподвижных глаза.
Послышалось:
– Дети в этом мире посланники. Без них не сговориться…
– С кем не сговориться?
Мама налила себе рюмку вина и проговорила:
– Мне страшно.
– Не надо, - попросил я.
– Бояться не надо.
Мама поёжилась и, глотнув из рюмки, сказала:
– Обязательно, надо! Надо, сынок, надо! Потому в мире так беспокойно, что люди недостаточно боятся…
Я фыркнул:
– В армии нас учат, чтобы мы…Вот и отец всегда говорил, чтобы я не боялся…Ты толкаешь меня на ослушание отца?
– Помолчи!
– повелела мама.
– Но ведь теперь…В мире выросло новое поколение, новые люди…
– И новые нацисты тоже…
Глаза у мамы затуманились.
– Помолчи!
Я пустил голову.
– Лотан, - прошептала мама, - я не в силах понять, почему, если все начинают
* Ирвин Ялом "Мамочка и смысл жизни"
** (лат) Святое место.
свой путь с одного и того же (сосут материнскую грудь), то потом случается так, что –
образованный становится невежественным,
стойкий – истеричным,
порядочный – негодяем.
Может, когда придёт Мессия, то…
Мама замолчала.
Я пил чай и смотрел на маму.
Мама пила вино и смотрела на меня.
И вдруг она запела.
– Ты поёшь ужасно, - сказал я.
– Ты поёшь так ужасно, что невозможно слушать.
Я тоже запел. Кажется, я пел ещё ужаснее.
Мы пели долго. Долго и громко. Потом петь перестали. Мама сказала, что мужчин в её жизни больше не будет.
Я заскрежетал зубами.
– Разве я не мужчина?
Мама потёрла переносицу, наполнила себе новую рюмку и, поднося её к губам, проговорила:
– Твои прадедушки и прабабушки старались быть счастливыми, но…Поди возрази Судьбе…
Я спросил:
– Как звали моего прадедушку?
– Левинас. Его все звали Гирш Левинас. Мои родители уроженцы Литвы. Разве ты не знаешь?
– Забыл.
Мама опустила голову.
– Когда нацисты лишили меня родителей, мне было два годика. Меня укрыла у себя семья литовских крестьян. Человек не волком рождается, не его природа, только порой природа сама себя травмирует… В те годы и Бог, и Иерихонские трубы молчали…Вот и сегодня…Непросто сохранить себя в себе…
Мама наполнила ещё рюмку.
– Споём ещё?
– предложил я.
Мама задумчиво посмотрела на рюмку, покачала головой и на нестойких ногах ушла к себе в комнату. В приоткрытую дверь прокричала:
– Мне из прошлого не выбраться.
Я вспомнил, как где-то прочёл: "Ни к чему пытаться возвращать прошлое: оно возвращается само".
Я увидел, как, присев на стул и согнув тело, мама склонила голову к коленям и что-то прошептала. "Общается с мёртвыми", - решил я. Сбросив с себя платье, чулки, лифчик, она упала на кровать и сразу уснула…