После поцелуя

Энок Сюзанна

– Как скажешь. – Салливан сделал бедрами движение вперед, проскользнув между складок внутрь ее тела.

Она могла ощущать каждый дюйм его плоти, когда он входил в нее. Время остановилось. Не существовало ничего, кроме него и биения ее сердца. Острая боль на секунду заставила ее охнуть, и Уоринг заглушил этот звук, накрыв ее губы своим ртом.

– Прости, – срывающимся голосом произнес он, замерев над ней. – Может быть, тебе придется снова изобразить это ощущение для своего мужа.

В настоящий момент Изабель вовсе не хотелось вспоминать

о том, что у них двоих нет никакого совместного будущего, но когда он снова начал медленно двигаться, ей это стало безразлично. Безразлично все, кроме ощущения его тела, двигающегося внутри нее. Изабель схватила его за плечи и подняла ноги, чтобы обхватить его бедра.

Салливан снова и снова входил и выходил из ее тела, вжимая ее в грубые лошадиные подстилки. Девушка чувствовала себя так, словно ее тело одновременно и являлось частью нее, и жило отдельной жизнью, но вся она как будто стремительно двигалась к краю очень высокого утеса. И затем, внезапно, свалилась с края.

– О, Боже, – пронзительно вскрикнула Изабель, заглушив звук о его плечо. Она застыла, судорожно вздрагивая.

Движения Салливана ускорились, а затем он, дрожа, вышел из нее. Девушка не знала всего, но у нее было ощущение, что занятия любовью не должны заканчиваться подобным образом.

– Салливан?

– Прошу прощения, – проворчал он. – Мы не можем допустить, чтобы ты осталась с ребенком.

Она даже не подумала об этом. Побледнев, девушка погладила его по руке, когда он схватил тряпку, чтобы вытереться.

– Спасибо.

– Ты все равно обесчещена, дорогая, – ответил Салливан, смягчая свои слова тем, что наклонился и снова, очень нежно, поцеловал ее.

– Половина моих знакомых еще вчера считала меня обесчещенной, – заявила она, тяжело дыша и все еще ощущая себя невесомой. – И к черту факты.

Быстро улыбнувшись, Салливан снова лег, обнял ее и прижал к себе.

– Я рад, что ты видишь это так же, как я, – тихо проговорил он, запуская пальцы в ее волосы.

– Так же, как ты?

– Видишь глупость и надменное злословие высшего света.

– О. – Изабель пожалела, что ее мозг не смог снова начать работать, потому что она не вполне понимала, о чем он говорит, или что она согласилась бы с этим, если бы понимала. – Знаешь, не все ведут себя так, – все же осмелилась возразить она.

– Я признаю, что есть исключения. Ты, Брэм, лорд Кэунс и его семья, один или два других аристократа. – Его пальцы передвинулись ниже, с ее волос на грудь, и медленно описывали там круги.

Внутри нее снова начал медленно разгораться огонь.

– Вот почему ты все время хочешь, чтобы я приказывала тебе обесчестить меня? – спросила девушка, почти сожалея, что не смогла просто промолчать. – Чтобы я смогла стать одним из твоих исключений?

Она почувствовала, как поднялась и опустилась его грудь, когда он сделал вдох.

– Ты и есть исключение, – через минуту ответил Салливан. – Нам не стоит задерживаться; кто-то может заглянуть сюда, чтобы проверить лошадей.

–

Так теперь ты бросаешь меня? – Изабель села. – Ты сделал то, что тебе было нужно, а теперь уходишь прочь?

– Что ты хочешь, чтобы я сделал, Тибби, попросил у твоего отца разрешения жениться на тебе? – Он нахмурился. – И я не бросаю тебя. – Положив ладонь ей на плечо, Уоринг привлек ее к себе для еще одного захватывающего дух поцелуя. – Это трудно объяснить. Я обнаружил, что… одержим тобой. Не мог заставить себя… держать руки подальше от тебя. Не могу.

Эти слова звучали восхитительно.

– Одержим. Я могу выразить симпатию этому чувству, – сказала Изабель. Не в силах устоять перед искушением прикоснуться к нему, она провела пальцем вдоль его левого плеча. Твердый узел на его коже остановил ее. – Вот сюда тебя ранили?

– Да.

Девушка скользнула рукой вниз, к его левому бедру.

– А это от той щепки, которая попала в тебя недавно ночью?

Салливан тихо рассмеялся в почти полной темноте.

– Продолжай прикасаться ко мне там, и мы никогда не уйдем отсюда, – прошептал он. – И да. Большая щепка.

– Больше похоже на столб, – ответила Изабель, робко проводя пальцем вдоль повязки, которую он намотал там.

– Ты говоришь о ране, или о моих физических атрибутах?

– Очень забавно. И ты меняешь тему разговора.

– Какую тему? О том, что я снова хочу тебя?

О Боже.

– О том, что ты пренебрежительно относишься ко всем моим знакомым. Я не уверена в том, каковы мои чувства по этому поводу.

Салливан поднялся на ноги, обнаженный и потрясающий, как любая из греческих статуй, какие она когда-либо видела. Он снял с перегородки ее халат и протянул ей.

– Тебе следует избавиться от ночной рубашки, – пояснил он.

– Полагаю, мне будет трудно объяснить тот факт, что она разорвана пополам, – согласилась девушка, начиная раздражаться из-за того, что он продолжает избегать дискуссии о том, как втянул ее в свой маленький мир ненависти.

Уоринг снова сел, натянул бриджи и сапоги.

– И мы встретимся с тобой утром.

– Почему ты неожиданно начал так спешить?

– Я не спешу. Ты же знаешь, мы не можем оставаться здесь.

– Но… – Я не хочу, что ты уходил.

– Что бы ты там не думала, но я не хочу, чтобы твоя репутация погибла.

Изабель не сводила с него глаз, пока он натягивал рубашку и заправлял ее в брюки. Когда Салливан надел темный жилет и куртку, ей в голову пришел ответ. Этим вечером у него запланировано еще одно дело.

– Ты собираешься ограбить кого-то еще. Вот почему ты так торопишься.

Он помог ей подняться на ноги и снова запустил пальцы в ее волосы.

– Не сегодня. Завтра, – ответил он, стягивая вместе полы ее халата и завязывая пояс узлом. – Будь осторожна, Тибби. Никто из нас не сможет объяснить это. Я спешу, потому что если я не уйду сейчас, если я буду лежать здесь с тобой в темноте, то я и вовсе не смогу уйти. Доброй ночи, милая.