После развода. Другая дверь
Шрифт:
Надо же.
Еще выставка не открылась толком, а уже такой поток негатива. Хотелось бы знать, откуда столько внимания к ним? Не о ком писать больше? Она смотрела имена авторов постов, они ей не говорили ничего. Какие-то местные светила от блогосферы.
Писали остроумно, зло, хлестко, рвали в куски просто.
Больше всего это смахивало на заказ, и она бы, может быть, подумала на Илью Миньковского. Но нет, не его стиль. Илья Анастасович, мэтр, у него высокая репутация. Он бы никогда не стал бы так лить грязь публично, максимум — пара
Наталья свернула все и отложила телефон.
– Что будем делать?
Голос у Прохора был убитый, он отвернулся к стене, теребя лацканы пиджака. Сгорбился, как от боли, и дышал с трудом.
– Ничего, - сказала она. – Ты сейчас пойдешь в буфет, а постою здесь.
Отправила его и застыла перед стендом с их работами.
Казалось, время тянется бесконечно. Зал стал постепенно заполняться посетителями. Люди шли и шли.
Картина с обнаженно женщиной была как раз у Натальи спиной. На нее косились, слышались приглушенные разговоры. Оно и понятно. Думается, не одна она прочла разгромные отзывы.
Посетители шли мимо, к их стенду не подходил никто.
И вдруг она увидела в зале знакомую фигуру.
Тот молодой мужчина, которому она на прошлой выставке продала картину Прохора. Даниил Марьин, его имя, выбитое на визитке, она хорошо запомнила. А мужчина издали заметил ее и направился прямо к ней. Такой уверенный, ловкий, характерный взгляд и повадка, выдающая крупного хищника. Видно было, что он тут как рыба в воде.
Подошел, поздоровался с ней за руку.
– Здравствуйте, девушка, - своеобразно, с легким намеком на флирт, но по-деловому.
– Здравствуйте, Даниил, - Наталья улыбнулась в ответ, ей неожиданно приятно было его видеть.
Пара дежурных фраз, потом он оглядел экспозицию и спросил:
– Что тут у вас интересного?
Наталья обернулась, стала рассказывать, показывая жестом. Он застыл, приложив палец к губам, и больше смотрел на нее, внимательно так, с прищуром. Слушал голос. А потом просто взял и купил у нее ту самую обнаженку Прохора. И прежде чем уйти, снова оставил ей свою визитку:
– Приглашаю вас поужинать со мной.
– Но, - начала она. Потому что ужинать сегодня должна была с Глебом. А его почему-то не было, хотя он обещал приехать на открытие.
– Я, наверное, не смогу,
Мужчина взглянул на нее пристально и добавил:
– Приходите, Наталья. Это важно. Жду вас сегодня в восемь.
Назвал адрес и ушел.
Она, конечно, была в растерянности. Однако после этого покупатели пошли к ней. Как будто плотину прорвало.
***
Когда Миньовского вообще настолько интересовала женщина? Да он бы и не вспомнил. А ведь он собирался на эту выставку не просто так. У него (у него!) были мысли встретиться с ней там. Были эмоции. Он даже попробовал в живописи нечто для себя новое. Конечно, он никогда бы не пошел на сближение первым, но вынужденное общение на выставке давало разные
И что же он увидел, приехав сюда?
Первое, что подумал - на картине она, Наталья. Хотя там не было никого внешнего сходства. Но само предположение, что эта недоступная для него женщина могла позировать для кого-то голой, разъедала его самолюбие как яд. Значит, с каким-то третьеразрядным бездарем можно, а с ним – нет?! Илья был страшно зол на нее. И да, он планировал преподать ей хороший урок. Чтобы на всю жизнь запомнила, что нельзя кидать его. И да, он бы принял ее после всего, но на своих условиях.
К травле, устроенной здесь, он был непричастен. Хотя и смутно подозревал, откуда растут ноги. Сейчас Илья просто наблюдал за происходящим. Был внутренний порыв вмешаться, но он не стал. Просто ждал, когда все закончится.
Однако не так пошло многое.
Что было с ним, когда он увидел, как подошел и за руку поздоровался Даниил Мариьн! Известный своей экстравагантностью молодой и успешный галерист, только разворачивает в России бизнес. Это же его портрет ее работы остался у него в мастерской. Не зря Миньковскому с самого начала показалось, что неспроста эта Наталья Астахова держится так независимо. Значит, вот оно что.
Чувство, что сейчас испытал мэтр, было ядовитой смесью досады и поражения.
***
Захар Проничев рано утром узнал, что на этой выставке будет выставлен портрет Натальи ню. Неважно как, какими каналами ему сообщили, он не стал тратить время на выяснение. Ему просто голову снесло, сорвался тут же.
Плевать было на все! Он готов был за любые деньги перекупить ЭТО и уничтожить. А ее просто вытряхнуть оттуда. Увезти силой, если придется!
Неважно, чего ему стоило успеть почти к открытию. Успел.
Но когда вошел и увидел, как она мило общается с молодым мужиком, купившим у нее ЭТУ картину, его на минуту накрыло ступором. В тот момент в душе перевернулось многое. Страшно, с болью, как будто вырвало невосполнимый кусок из его прошлого. Он молча развернулся и ушел оттуда.
***
В итоге, день, который начался так ужасно, закончился неожиданно хорошо.
Продалось многое, Прошины картины, но в основном влет ушли ее картины из серии «Подарок» и яркая жизнерадостная гжель.
К вечеру они были слегка обалдевшие. Теперь их уже называли открытием выставки, пошли другие отзывы. Прохор в блаженно-амебной эйфории смотрел новостные каналы, шерстил комментарии. И даже не напился. Ему было хорошо без этого.
А Наталью здорово смущало, что не приехал Глеб. И не звонил весь день.
Она прождала до половины восьмого. Потом все-таки собралась и поехала на встречу с этим Марьиным.
Такси ждало у выхода. Наталья села в машину, оглядевшись еще раз, так, на всякий случай. Таксист молча тронул машину и не спеша двинулся по улице. А ей тревожно, не хочется уезжать, надеялась, что Глеб все-таки подъедет. Но машина уже плавно влилась в поток.