После развода. Срока давности нет
Шрифт:
Марина смотрела, как в окне кружатся снежинки, и просто задумалась.
Такая странная штука жизнь. Люди суетятся, строят планы, стремятся к каким-то там целям, что-то им кажется важным, незыблемым… Люди просто тычутся как слепые котята, думая, что они на верном пути. Сейчас она могла бы сказать, что глупости это все. Тот самый путь, что кажется самым правильным, чаще всего ведет в никуда. А жизнь вообще, как темное фэнтези: зло уже победило, с этим надо жить, положительных героев нет, есть одни антигерои.
Ведь
Но это уже прожито и пережито.
А вот сейчас…
Сима ей не раз говорила, что женщине, особенно разведенке, нужен движ и мужики. Просто для поднятия настроения. Марина прикрыла лицо ладонью и улыбнулась, сестра могла такое ввернуть, хоть стой хоть падай.
Да, сейчас у нее движ, да еще какой. Она перевернулась на другой бок и потеребила простыню, вспомнив троих мужиков у ее дома. Не удивительно, что она подумала про Андрея Ярцева. Свои ощущения, первое впечатление о нем. Он же ей понравился сразу, но...
Возможно, она странная женщина со странными требованиями к мужчинам.
Но женатый мужик для нее табу. Даже если он уже пять лет пытается развестись. Из-за этого, кстати, в особенности. Уж она-то знала, что такое развод, и если ты этого действительно хочешь, все случается очень быстро. А то, что он решил похвастаться ею перед братом Димой, просто добило.
Из лучших побуждений? Но кто не знает, что благими намерениями дорога в ад вымощена. Прямиком к самому черту, Дмитрию свет Александровичу. В бункере у которого она теперь находится.
Уму непостижимо. Кто бы ей сказал, что из всех мужиков вокруг, этот черт окажется самым честным по отношению к ней. Никогда ничего не скрывал и не оправдывался, не пытался приукрасить. Циничный урод, настоящее чудовище.
Она фыркнула, вспомнив, как он прижимал ее ладонь к своей щеке. Взгляд его, горящий жаждой.
«Что я хочу, не получится быстро»
Дернула плечом. Вот еще! Обойдется.
Потянулась и вылезла-таки из постели. Наскоро умылась, привела себя в порядок и уже намеревалась выбраться из спальни. Вчера много странного происходило, нужно было выяснить наконец, в чем дело. И если у господина Ярцева не будет внятного объяснения, зачем он их с Дашей сюда притащил…
Раздался стук в дверь, резко выдернул ее из размышлений. Марина вздрогнула от неожиданности, но проговорила:
– Да, войдите.
Дверь открылась, а она удивленно застыла. Горничная внесла огромный букет, целую охапку роз.
– Это вам. Дмитрий Александрович
Марина покосилась на букет, некоторые цветы показались ей примятыми, даже обломанными, но это сейчас не имело значения. Потому что она опять начала злиться. Он что, избегает ее?
– Где он сам? – спросила она. – Мне нужно переговорить с ним.
– Извините, Марина Сергеевна, Дмитрия Александровича здесь нет.
Отлично!
– Передайте вашему хозяину, — начала она.
А горничная замялась, потом виновато сказала:
– Дмитрий Александрович в больнице. Он просил передать…
Марина так и застыла с открытым ртом.
***
Недалеко от дома. Оставалось, наверное, минут десять, он уже предвкушал, как воспримет цветы Марина. Отхлестает его ими по роже? Или…
Это были хорошие мысли, они помогали отвлечься, выдохнуть горечь. Почувствовать себя живым, а не выпотрошенным морально.
Неожиданно у перекрестка на дорогу перед ним выскочила молоденькая мамаша с коляской. Дурища! Дмитрий еле успел вырулить. А там ледок, машину понесло юзом, он врезался в столб. Передок в хлам.
К нему кинулись его ребята, вытаскивать, а эта молодая мамаша так и застыла в ступоре на перекрестке. Он выругался матом, высунулся и рявкнул:
– Дура! Коляску убери с дороги, пока никто не сбил!
Потом, конечно, прострелило болью. Но все равно. Он хотел, чтобы Марина получила эти цветы. Пока его грузили в другую машину, чтобы везти в травматологию, приказал начбезу:
?- В машине розы. Отнесите в мой дом. Пусть передадут Марине Колесовой. И мои извинения, что лично не смог прийти.
***
Вот сейчас Марина действительно злилась. Отхлестать бы его по самодовольной физиономии этими розами! Но цветы были ни при чем.
– Хорошо, поставьте в вазу, — мотнула она головой.
– Да, конечно, — тихо проворила горничная.
А она просто не выдержала:
– В какой он больнице?! Что с ним? Я могу его увидеть?!
И да, черт бы его побрал, этого черта, Марина поехала к нему. По дороге узнала от начбеза все (или почти все), волосы дыбом встали. Торопилась.
Чтобы увидеть, как он довольно скалится:
– Понравились цветы?
Честное слово, если бы он не был на больничной койке…
Он смотрел на нее жадно и жарко, губы кривились улыбкой. Так что на мгновение зрение сделалось тоннельным, и она видела только его глаза, в которых тлели какие-то звериные огоньки.
В себя помог прийти запах лекарств, витавший в палате. Рядом с его койкой штатив от капельницы. А ведь ему, наверное, сейчас больно, мелькнула мысль. И тут же утонула. Ибо нефиг. Наверняка уже вкололи обезболивающее и неизвестно еще что там.