После того как ты ушел
Шрифт:
Когда мы вернулись в замок Линдисфарн, официанты подали шампанское, медовый напиток и крошечные сэндвичи с крабами – фирменное блюдо острова. Я смешалась с толпой, состоявшей из сорока с чем-то гостей, и тут какой-то мужчина заиграл на испанской гитаре старинную народную песню «Зеленые рукава».
– Где Джастин? – шепотом поинтересовалась я у Салли.
Ее чудесные зеленые глаза уже блестели от вина.
– По-моему, ему кто-то позвонил. Я видела, как он ушел в библиотеку.
Потихоньку покинув гостей, я зашагала по короткому
Когда я вернулась в главный зал, Салли уже держала в руках два высоких бокала с шампанским.
– Вот, бери. И ни в чем себе не отказывай, ведь именно ты платишь за удовольствие.
Чуть раньше мы с ней обменялись шутками по поводу того, что кое-кто из друзей жениха уже успел изрядно заложить за воротник. Салли протянула мне фужер.
– Ты нашла Джастина?
– Нет.
Мы поболтали, но недолго, ведь у меня была цель. Куда он мог запропаститься?
Что ж, теперь я получила ответ на свой вопрос.
На этой фотографии Джастин снят вместе с Риком, с которым дружил, еще когда учился в Оксфорде. Рик приехал к нам на свадьбу из Глостера вместе с женой. Жених и его друг стоят на маленьком каменном балконе, выходящем на море. Снаружи льет дождь, но очевидно, что оба его не замечают. Рик в упор с серьезным видом смотрит на Джастина. Мне виден лишь затылок моего мужа, но я не могу оторвать от него взгляд. О чем они говорили? Я буквально чувствую, что воздух насыщен тайнами, словно сама стою неподалеку, глядя на них с весьма выгодной точки, откуда их и сфотографировала Эйми.
Помню, как Джастин и его друг вернулись в зал, промокшие до нитки, и Рик еще сказал что-то о том, что они, дескать, решили прогуляться.
Но теперь очевидно, что никакой прогулки не было. На балконе у них состоялся какой-то очень важный разговор. Причем он носил настолько приватный характер, что Рик предпочел солгать.
Глава седьмая
В дверь просовывает голову моя ассистентка, Виктория.
– К вам гости из дома престарелых «Утренняя заря».
Мне требуется несколько мгновений, чтобы сообразить, о ком идет речь.
– Ах да!
Старики… Телефонный разговор с какой-то женщиной накануне моей свадьбы. «Некоторые неврологи полагают, что изучение произведений изобразительного искусства способно пробуждать воспоминания у пациентов, страдающих деменцией». Вежливый, хорошо поставленный женский голос. В нем слышится сдерживаемое волнение, как у соискателя, отчаянно стремящегося заполучить нужную работу.
«Мы решили, что можем помочь своим престарелым друзьям, заблудившимся в потемках собственного разума. Надеемся, что Эндрю Уайет и Эдвард Хоппер помогут им найти обратный путь».
Эти слова показались мне заранее
Я выхожу в фойе и нос к носу сталкиваюсь с пожилой дамой, которая давеча уже посещала галерею. Сегодня ее сопровождает мужчина примерно моего возраста, коренастый и низкорослый крепыш, с гривой непокорных волос и добрыми карими глазами.
Женщина протягивает мне руку.
– Прошу прощения, мне следовало представиться еще в понедельник. Меня зовут Эвелин Уэстленд, а это – Майкл Морретти…
– Шофер Эвелин, – говорит он и лениво ерошит волосы, словно только что проснулся после продолжительного дневного сна, после чего протягивает мне руку.
Эвелин неодобрительно цокает языком.
– Никакой он не шофер! Майкл – санитар в доме престарелых «Утренняя заря». Но сегодня он действительно привез нас сюда, так что в некотором смысле он прав. – И она дарит ему чуть заметную, дразнящую, едва ли не кокетливую улыбку.
Санитар? Никогда бы не подумала. Майкл похож на крутого парня, еще не достигшего пика самовыражения: этакий актер второго плана в гангстерском боевике.
– Они ожидают в микроавтобусе снаружи. – Он кивает головой на дверь. Поза у него какая-то зажатая: он стоит не шевелясь, прикрывая руками промежность. – Мы хотели поговорить с вами, прежде чем заводить их внутрь. Убедиться, что вы готовы нас принять. Если, конечно, к этому вообще можно быть готовым.
Я вдруг ловлю себя на том, что улыбаюсь. Помню, что предложила этой женщине привезти своих подопечных в среду после полудня – в этот день в галерее бывает меньше всего посетителей.
– Сколько их? – спрашиваю я, потому что забыла, что она говорила мне раньше.
– Всего трое, – отвечает Эвелин. – Ронни, Мартин и Эдди.
Сегодня она одета в безукоризненные расклешенные кремовые брюки и кремовый джемпер с рукавами «три четверти».
– Ступай! – обращается Эвелин к Майклу и не слишком ласково толкает его локтем.
– Слушаюсь, мэм! – Он отдает ей честь, потом переводит взгляд на меня, и я подмечаю в его глазах веселые искорки. – Полагаю, вы уже догадались, кто носит брюки в этой команде, – говорит он. И добавляет: – Ладно, пойду приведу их, пока они не вырвались на свободу и не перевернули Элдон-сквер вверх дном.
В зале, где развешаны картины, Ронни и Мартин выглядят взволнованными и даже испуганными, и я начинаю сомневаться, что эта затея принесет хоть какой-нибудь успех. Однако Майклу каким-то образом удается уговорить стариков присесть на скамью перед «Утренним солнцем» Хоппера, и они, слава богу, немного успокаиваются.
Высокий, стройный и, без сомнения, некогда весьма привлекательный мужчина – Эдди – разительно отличается от остальных. Кажется, пребывание в галерее ничуть его не беспокоит. Собственно говоря, он выглядит полностью погруженным в себя. Эвелин ловит мой взгляд, устремленный на него.