После того как ты ушел

Мэйсон Кэрол

Мы сидим в молчании, глядя друг на друга, и не знаем, о чем говорить дальше.

Салли – моя ближайшая подруга. Я познакомилась с ней еще в те времена, когда только приехала сюда после окончания университета в Манчестере. Мы встретились в Балтийском Центре современного искусства на организованном ею мероприятии: Салли – профессиональный устроитель событий такого рода. Одним из недостатков переезда стало то, что у меня не было настоящей подруги, и тут мне подвернулась эта женщина примерно одного со мной возраста, прямая, честная, забавная и неиспорченная. Мы обе надели в тот день ярко-голубые с изумрудным оттенком платья – что послужило удобным поводом завязать разговор. Мы еще шутили, что Салли купила свое за сорок девять фунтов, а я – всего за пятьдесят. Мы моментально нашли общий язык.

За прошедшие годы не случилось ничего такого, чем я не поделилась бы с Салли. Ничего, что она не смогла бы понять. Никакой ужасной истории о поклоннике, которую она не смогла бы воспринять как свою собственную, пусть даже наши взгляды на отношения разительно отличались. Салли вышла замуж за Джона, своего первого парня, и теперь у нее были две семнадцатилетние дочки-близняшки. У меня же после окончания университета случился лишь один достаточно долгий роман, который закончился, когда мне исполнилось двадцать восемь: мой друг неожиданно решил, что должен уехать в Австралию – без меня. Затем в моей жизни появился Колин, который не хотел ни брака, ни детей. Между Колином и Джастином у меня было несколько неудачных коротких интрижек, которые я завела только ради того, чтобы доказать себе – я способна на случайные связи, не имеющие ничего общего с поиском его, того самого, единственного. Хотя не исключено, что я просто надеялась: если перестану прилагать слишком много усилий, искомое само приплывет мне в руки, лишний раз подтвердив закон притяжения. Мне почему-то казалось, что все мои романы похожи на ступеньки или трамплины, которые и привели меня к Джастину.

– Это просто чудовищно, – говорит Салли, глядя на мою тарелку. – Не представляю, кем нужно быть, чтобы бросить свою жену во время медового месяца, да еще на другой стороне земного шара!

Ее голос звучит чересчур громко. Люди за соседним столиком оглядываются на нас. Мне вдруг кажется, что на меня устремлены не две пары глаз, а тысячи.

– Не знаю, – вновь роняю я и понимаю, что повторяю эту фразу слишком часто.

В ноздри мне ударяет запах тертого сыра. Я смотрю на тошнотворную массу осклизлых белых спагетти. Мне кажется, будто они шевелятся. Но потом я понимаю, что движутся не они, а я. Меня буквально трясет от осознания реальности происходящего. Тихая паника. И пока еще слабое желание вновь опорожнить желудок.

– С тобой все в порядке? – спрашивает моя подруга. – Выглядишь ты ужасно.

– Я не хочу осуждать его, Салли. Пока не хочу. До тех пор пока не узнаю больше.

Я не могу заставить себя взглянуть ей в глаза. Чувствую, что подруга смотрит на меня и думает, что я либо слишком честная, либо, наоборот, жалкая. Правда, в данный момент все это мне безразлично.

– Пока мы отдыхали, ему кто-то позвонил, – спустя некоторое время говорю я.

После этого звонка Джастин был сам не свой. Не сразу отвечал на мои вопросы, рассеянно смотрел куда-то в сторону, когда я к нему обращалась. Впрочем, голова у него постоянно была чем-то занята, причем иногда несколькими проектами сразу, и мне временами приходилось драться, чтобы отвоевать свое место. Но стоило мне полностью завладеть вниманием Джастина, как все тяготы окупались сторицей. В то время мне хотелось сказать ему: «Послушай, у нас с тобой медовый месяц! Неужели ты не можешь хотя бы на время забыть о работе, оставить ее в этом чертовом Ньюкасле?» Но только сейчас, когда я оглядываюсь назад, эти заминки обретают истинное значение.

– Мы сидели на балконе и пили вино. Ответив на звонок, Джастин торопливо вышел из комнаты – буквально выпрыгнул из кресла.

Он всегда уединялся, чтобы поговорить по телефону. Иногда это казалось мне попросту оскорбительным. Но еще никогда Джастин не убегал от меня с такой поспешностью.

– Обратно он вернулся в каком-то странном расположении духа. Помрачнел. И очень изменился.

Я до сих пор вижу его профиль; Джастин застыл не мигая. Таким он оставался и через несколько мгновений после того, как я спросила, не открыть ли нам новую бутылку вина. Казалось, он просто меня не слышал.

– И кто, по-твоему, ему звонил? – Салли изумленно смотрит на меня. – Джастин не сказал? Неужели ты не спросила его об этом?

– Он сказал,

что звонили с работы по поводу какого-то файла. Но ведь в Англии было четыре утра. Кто бы стал звонить ему с работы в такое время?

Официантка ставит на стол перед Салли запоздавшую пиццу и вновь бормочет извинения, обещая ей десерт за счет заведения. Моя подруга, аппетит у которой обычно как у двух рабочих-строителей, сейчас даже не замечает, что ей принесли заказанное блюдо.

– А что, если у Джастина неприятности? – говорю я. – Ты же знаешь, что у него очень нервная работа. Однажды он сказал, что если хоть раз проявит халатность, то улетит в Буэнос-Айрес и больше никогда не вернется.

Подобные разговоры в то время казались мне очень странными. Разумеется, я решила, что Джастин шутит. Но у него наверняка был готов продуманный до мельчайших деталей план именно для такого случая!

– Или же у него проблемы с деньгами. Я знаю, что его компания обременена большими корпоративными долгами. Жилой дом, который ему принадлежит, доля в фирме… Быть может, Джастин допустил на работе какую-то ужасную ошибку…

Впрочем, я сама понимала, что мое предположение притянуто за уши. Кроме того, Джастин не был настолько легкомыслен и невнимателен. Тем не менее такая возможность выглядела куда более удобоваримой, нежели мысль о том, что у него был кто-то еще, кроме меня.

– Тогда почему он не мог просто сказать тебе об этом? Почему денежные затруднения заставили его бросить тебя в разгар вашего медового месяца?

Я чувствую приближение паники.

– Не знаю. Честное слово, не имею ни малейшего представления… Если Джастин усомнился в том, что мы с ним должны быть вместе, Сал, то почему он не сказал об этом еще до свадьбы? – Я делаю глоток вина, чтобы хоть немного успокоиться. – Я уже миллион раз расставалась с мужчинами. И ничего, выжила. Как Джастин мог жениться на мне, зная, что совершает ошибку? – Этот вопрос я адресую скорее себе, чем Салли. – Он же должен был понимать, что не хочет этого, – ведь у алтаря мы были всего несколько дней назад! Это абсолютно на него не похоже – совершить столь безрассудный поступок. Джастин не принимает необдуманных решений. Он всегда размышляет о последствиях и непредвиденных обстоятельствах. И всегда помнит о негативных побочных результатах. Он слишком благоразумен…

– Словом, полная загадка. – Салли качает головой и наконец берется за нож и вилку. – Можно, конечно, и дальше строить предположения, но ведь это не то, что тебе нужно, верно? Нет, это какое-то безумие. – Она тщательно разрезает свою пиццу на кусочки, словно мстя ей за что-то.

– Хотелось бы мне знать, не заболел ли он.

Салли замирает, не донеся вилку до рта.

– Заболел?

– Ну, ты же знаешь, его отец скоропостижно скончался от сердечного приступа, не дожив до пятидесяти. Двадцатилетнему племяннику Джастина предстоит перенести серьезную операцию. У мужчин в его семье всегда были проблемы со здоровьем. Помнишь, я тебе об этом рассказывала? Вот почему Джастин буквально помешан на здоровом образе жизни. Мне казалось, будто он знает, что не доживет до преклонных лет.

Джастин все время то бегает трусцой, то таскает железо, то проверяет индекс массы своего тела и постоянно взвешивается. Его одержимость уровнем трансжиров, солей и омега-3-жирных кислот даже стала предметом бесконечных шуток между нами. Но сейчас мне не до смеха.

– Он не болен, Элис. В его записке прямо сказано, что дальше так продолжаться не может. Джастин не заявил бы ничего подобного, если бы только что узнал, что умирает.

Я ловлю за рукав проходящую мимо официантку:

– Я не хочу это есть. Извините.

И вдруг, совершенно неожиданно, у меня возникает желание, чтобы все это исчезло. Еда. Запахи. Салли. Вероятно, я несправедлива к своей подруге, но сегодня она кажется мне совершенно бесчувственной, а это на нее не похоже. Мне хочется выскочить за дверь и бежать куда глаза глядят, пока этот невыносимый груз не упадет с моих плеч и мне больше не нужно будет тащить его на себе. В конце концов, чей муж бросил свою жену в самый разгар медового месяца? Чей, я вас спрашиваю?

– Я тоже не хочу это есть, – заявляет Салли официантке. – Унесите и мою порцию, пожалуйста. Кажется, я наелась одним хлебом.