После того как ты ушел
Шрифт:
Пока девушка забирает мою тарелку, мне приходится сосредоточиться на масляном пятне на скатерти, чтобы упорядочить мысли и сдержать неумолимо подступающий эмоциональный срыв. Дыши!
А потом Салли говорит:
– Слушай, а тебе никогда не приходило в голову, что ты на самом деле не знаешь Джастина? Может быть, ты просто думала, что его знаешь…
– Знаю ли я его? – Я не уверена, что все расслышала правильно. – Разумеется, я его знаю.
– Вы ведь познакомились всего год назад. Ты должна признать, что все произошло слишком быстро. Я имею в виду, в Джастине есть что-то такое… Когда он чего-то
Странно слышать, как человек, который хорошо тебя знает, описывает твои черты характера. Особенно когда при этом на первый план выходят изменения, наличие которых ты, в общем-то, и не оспариваешь. Так что отчасти Салли права: после знакомства с Джастином я поумерила свой цинизм в отношении мужчин.
– Но зачем нам было ждать дольше? Вспомни, к чему привело ожидание, когда я встречалась с Колином! Мы с Джастином поняли, что хотим прожить остаток дней вместе. И, откровенно говоря, мне жаль, что ты считаешь меня чудачкой, легко поддающейся чужому влиянию.
Сердце начинает болезненно колотиться у меня в груди, потому что мне непросто было сказать такие слова в лицо Салли. Я вдруг понимаю, что еще немного – и мы поссоримся, и это представляется мне полным безумием. Совсем не такого результата я ожидала от этого разговора.
Пожалуй, мне все же следовало держать язык за зубами.
Атмосфера в ресторане, которая еще совсем недавно была такой теплой, вдруг становится удушающей. От резкого запаха чеснока и подгоревшей салями мой желудок подкатывает к горлу, и я понимаю, что сейчас меня стошнит. Я обеими руками стискиваю подлокотники кожаного кресла. Затем разжимаю кисти и чувствую, что ладони у меня вспотели.
– Я совсем не это имела в виду, Эл. Честное слово! Прости меня! – Глаза моей подруги полны раскаяния и тревоги обо мне. Мы ведь никогда не ссорились; да, у нас случались разногласия, но это – совсем другое дело. – Просто я не понимаю, к чему такая спешка. Одно дело – мечтать о семье…
– Я вышла замуж за Джастина не только для того, чтобы родить ему ребенка! Я уже сто раз могла бы забеременеть, если бы мне этого хотелось. Для этого есть разные способы. – К которым я бы никогда не прибегла, разумеется. – Я не захотела больше ждать, потому что не осталось ничего, что мне еще следовало бы узнать о нем и что могло бы изменить мои чувства к нему, вот и все.
То, что думает по этому поводу Салли, написано у нее на лице крупными буквами. Нет. Может быть, тогда и не оставалось. Но готова держать пари, что сейчас все иначе.
Мы в молчании поглощаем бесплатные тирамису. Слова «ради всех нас» вновь стоят у меня перед глазами, но сейчас они подчеркнуты красными чернилами сомнения. Я чувствую, что положение вещей радикально меняется. Это неизбежно. И невозможно вернуться к тому, что было раньше (или хотя бы к представлению о нем), что бы ни произошло в дальнейшем.
Мы оплачиваем счет и покидаем ресторан. Надев пальто и оказавшись на улице, я роняю:
– Джастин ушел. Но я почему-то уверена, что он еще вернется.
Вот она. Та самая правда. Я говорю еле слышным шепотом
Мы идем по улице; я раскрываю над головой свой большой красный зонт. Дойдя до станции метро «Монумент», мы с Салли останавливаемся, и она окидывает меня жалостливым взглядом, а потом произносит:
– Знаешь, это, конечно, ни о чем не говорит, но Джону Джастин никогда не нравился.
Я смотрю на ее губы со следами розового блеска и хмурюсь.
– Что ты имеешь в виду?
Наши зонтики соприкасаются. Мой красный озаряет нас обеих теплым призрачным светом. Но от сырости по моему телу вдруг пробегает дрожь – из тех, что застревают в позвоночнике и не уходят.
– Думаю, Джастин показался ему… запертым на все замки.
Запертым на все замки. Слова эти эхом звучат у меня в ушах. Я пытаюсь размышлять: «Что это может означать и почему ты говоришь мне об этом?»
– И ты с ним согласна? – спрашиваю я.
– Ох, Элис, ради бога… – Салли вертит головой, избегая моего взгляда.
Людской поток обтекает нас с обеих сторон, исчезая в подземке за нашими спинами, и на меня вдруг накатывает странное ощущение, словно часть меня отделяется и тоже исчезает под землей.
– Я не знаю, что и думать, – говорит Салли. – По крайней мере сейчас. Но Джастин – Скорпион, не так ли? А ты знаешь, каковы они. Амбициозны, успешны, способны подчинять своей воле других, но редко проявляют истинные чувства и полны внутренних противоречий.
– Мне пора, – говорю я своей подруге.
Салли – вольная птица, работает только на себя, и время не играет для нее особой роли, а вот мой перерыв на обед закончился уже пятнадцать минут назад.
– Позвони, если узнаешь что-нибудь новенькое! – кричит она мне вслед.
Я киваю. И ускоряю шаг. Во время прощания я против обыкновения не смотрела ей в глаза и спиной еще несколько мгновений чувствовала ее взгляд.
Скорпион, надо же! Какая чушь. Салли всегда придает чересчур большое значение суевериям и тому подобным глупостям; еще и поэтому мы с ней такие разные. Но я поневоле задумываюсь над краткой характеристикой, которую она дала Джастину. Следует признать: кое в чем Салли права.
Глава третья
Обнаружив в почтовом ящике письмо и увидев имя отправителя, я не сразу вспоминаю, кто это, – явное свидетельство того, как далеко я от всего, что связано с моей свадьбой. Эйми – фотограф – прислала мне ссылку на снимки. Я должна просмотреть их и сообщить, какие именно мне нужны и в каком формате. Я гляжу на ссылку, но не могу заставить себя открыть ее. Только не сейчас. Вместо этого я перехожу к папке, в которой хранятся заявки на летнюю дипломную практику; моя помощница сказала, что отметила флажками лучших кандидатов, но хочет, чтобы я тоже на них взглянула. Моего терпения хватает только на половину первой заявки, после чего я обхватываю голову руками.