После третьего звонка
Шрифт:
– Оригинально!
– насмешливо пропела Таня.
– У тебя явный дар к сочинительству, не отягощенному своеобразием. Но, в общем, Витя, ты впрямь обладаешь замечательной способностью претворять в жизнь самые нереальные планы и добиваться почти неосуществимого.
И она стала подниматься вверх по крутым ступенькам узенькой лестницы. Виктор догнал ее на середине, сделав несколько гигантских шагов, и первый распахнул дверь на второй этаж.
Перед ними была маленькая комната под треугольной крышей, все убранство которой составляли синие шторы на окне, диван у стены и низкий светлый резной столик, явно любовно сработанный руками Геннадия
– Здорово!
– искренне восхитился Виктор и взлохматил свои волосы пятерней.
– Тебя хоть узлом завязывай! А что вы еще умеете, мадам?
– Пожалуйста, мадемуазель, - поправила его Таня.
– Она умеет многое. Узнаешь потом!
– и подозвала его шепотом: - Пойди сюда, Витя, ближе, ближе... Сядь!
Он послушно, с большим удовольствием опустился рядом с ней. Танька молниеносно приняла позу лотоса - как это у нее так ловко получалось?
– и сказала уже ставшую привычной и почти надоевшей фразочку:
– Витя, я боюсь!
Крашенинников с трудом удержался от вспышки.
– Ты снова за свое! Таня, ну, давай опять рассуждать!
– взмолился он.
– Окна забиты, дверь заперта, я исполняю роль цепного кобеля, к счастью, пока без цепи. Ты сильно капризничаешь! Прости, родная, но красивые женщины всегда несколько нервозны. Красота никому еще запросто не давалась. Давай лучше сядем с тобой рядком, приклеимся друг к другу, может, твои страхи окажутся напрасными и лишними. Честное слово, мне и так тяжело, а ты туда же со своей неврастенией!
– Да я не того теперь боюсь!
– заявила Танька.
– Не того?!
– завопил, потеряв последнее терпение, Виктор.
– А чего же еще, родная?! Ты мне совсем заморочила голову!
– И нечего орать!
– гордо вскинула подбородок Татьяна.
– В конце концов, это ты меня заманил сюда гнусным обманом, и только я имею полное право кричать, но молчу! А ты бесишься! Дать тебе водички для успокоения? Валерьяночки, кажется, нет, но можно поискать на кухне.
Крашенинников выпрямился, сделал несколько глубоких медленных вдохов и постарался взять себя в руки.
– Я весь внимание, - произнес он довольно спокойно и нервно переплел пальцы.
– Рассказывай, чего ты теперь боишься, балда!
– Тебя!
– заявила Таня.
Так, приехали!
Виктор застонал в голос. Зачем он связался с этой придурочной девкой? На кой она ему сдалась? Плюнуть и забыть!
– Таня, - едва владея собой, сказал Виктор, - ты что, меня за недоумка держишь? Ты сама, по своей воле, пришла на дачу. Не на аркане же я тебя сюда затащил, потрясая пистолетом! Сама заявила о том, что будешь здесь жить. Сама, наконец, поднялась наверх. И теперь косишь под Мальвину. А я у тебя вообще работаю Карабасом Барабасом. Не строй, пожалуйста, из себя идиотки, а из меня - страшилу!
– Я и не строю, - со вздохом отозвалась Таня.
– Просто, понимаешь, это очень трудно объяснить, до тебя не дойдет...
– Я еще не совсем законченный дебил, - недобро сообщил Виктор.
– И постараюсь осознать твою ценную информацию!
– Ну, постарайся, - Таня снова вздохнула.
– Дело в том, что у меня никого еще никогда не было... Вот...
Виктор нервно дернулся и нехорошо засмеялся.
– Ты складно врешь.
– Ну вот, я же говорила...
– совсем расстроилась Таня.
– Уж поверь как-нибудь...
Она смотрела на него доверчиво и открыто, как ребенок. Она была абсолютно искренна и честна, но Крашенинников не желал всматриваться в нее и ее разглядывать - ему дела нет до ее откровений! Его снова понесло. Он проклинал в душе и себя, и свое дурацкое увлечение этой чумовой шалавой, и собственную изобретательность и быстроту - для чего он затеял сыр-бор с дачей, с Таткой, с Герой? Чего ему не хватает? Неужели мало простых и насквозь понятных, родных метелок-мазилок? Вон так и крутятся возле, проходу не дают! Нет, подай ему эту желтоглазую! Короткое замыкание!
– "Ах, оставьте, ах, оставьте, все слова, слова, слова!" - тихо промурлыкал Виктор.
– А теперь слушай сюда... У меня бывают минуты, когда я за себя не отвечаю и становлюсь по-настоящему опасен и невменяем. Ты что, пришла в этот теремок исключительно для того, чтобы мне исповедаться? Для роли духовного отца я подхожу меньше всего! Пошевели своей бестолковкой, какого хрена я вообще сюда тащился? Повторяю: ты явилась в дом добровольно и сознательно, заметь. И мне не нужны ни кающиеся Марии Магдалины, ни святые девы Марии! Понемногу доходит? Вот уж никогда не мечтал выяснять с тобой здесь вопросы исповеди, морали и доверия! Вообще ни на какие беседы я не рассчитывал. В данном случае они настоящая подлянка! Сечешь, мадемуазель? Я терпеть не могу слов: это безделки, пустяки, лишняя трата времени! Люди должны общаться на совсем другом уровне или не общаться вовсе. А всю полученную информацию неплохо бы проверять. И выданную тобой тоже. Что элементарно сделать. И немедленно!
– Пожалуйста, - просто сказала Танька и сбросила через голову кофточку.
– Ты абсолютно прав и совершенно логичен. Мне нечего тебе возразить. Я вообще не понимаю, почему ты потерял даром столько времени, которым всегда дорожишь.
Нет, она все-таки полоумная!..
Ошеломленный Виктор разом остыл и притих, чувствуя, как в Танькиной детской безоглядности и открытости тают без следа его гнев и ненависть. Ему захотелось прижаться к ее щеке щекой и нежно потереться. Словно угадав его желание, Таня с готовностью вытянула вперед острый подбородок. Она была очень смешная, - как он сразу этого не увидел!
– запутавшаяся в своей решимости и ребяческих страхах и вдруг безотчетно тотчас доверившаяся Виктору. Таких глупых, неподдельных и неопытных он совсем не знал. Ему постоянно попадались хитренькие, ловкие, умелые... Они напоминали детскую игрушку, калейдоскоп, от которого невозможно оторваться, цветной и яркий, беспрерывно меняющийся, но неизвестно для чего предназначенный, лишенный всякого смысла существования. Фуфло!
Таня сидела в позе лотоса - как ей удавалось так долго и легко?
– и выжидательно смотрела на Виктора. Глаза цвета подсолнечного масла... На ней была хлопчатобумажная маечка, похоже, мужская, тоже очень смешная, и вся Танька была забавная, милая, неразумная...
– Ну что мне с тобой делать?
– искренне вырвалось у Виктора.
– Ты ведь совсем ничего еще не соображаешь! Зачем ты со мной поехала?!
– Не нужно было?
– удивленно и растерянно спросила Танька.
– Мне уйти?