Последнее лето
Шрифт:
– Что значит «не хватает»? Денег много не бывает, – усмехнулся зять, – слыхали такую поговорку?
– Как не слыхать, слыхал. Да только не поговорка это, а так… присказка бестолковая. Вот ты одет, голодом не живёшь, – Матвей кивнул на круглый живот зятя, – на машине ездишь, квартира с удобствами. Чего же ещё-то тебе надо?
– Не, ну ёлки-палки! – Юрий развёл руками в стороны и посмотрел на жену. – Да мало ли чего…
– Пап, ну ты прям… – укоризненно мотнула головой Наталья. – Если уж про машину
– А тебе лучшую надо?
– А почему бы и нет? – с вызовом спросил зять. – Я, может, «Волгу» хочу. Или «Мерседес»! У нас вот квартира трёхкомнатная, а я дом хочу. Двухэтажный! Коттедж! А что такого? Или съездить куда-нибудь. Я за границей ни разу не был, а мне охота мир посмотреть. Во Франции побывать, в Италии! На это тоже деньги нужны, между прочим.
– Зачем? – коротко спросил Матвей.
– Что – зачем? – не понял зять.
– В Италию-то тебе зачем?
– Интересно!
– А «Волга» зачем?
– Ездить!
– Куда тебе ездить-то на ней? Тебе сколь годов-то уж? На пенсию ведь скоро.
– Мне пятьдесят пять. Ещё пять лет до пенсии. Только я и на пенсии сиднем сидеть не собираюсь. Скучно!
– А-а… – протянул старик. – Ну понятно. Ты вот поговорку помянул, а я тебе сказку одну напомню. Про рыбку золотую. Читал? Пушкин написал. Писатель такой был когда-то.
Юрий иронически хмыкнул:
– Хм… В курсе. Читал, было дело. Так чего сейчас, с разбитым корытом всю жизнь сидеть?
– Зачем с корытом? Не надо с корытом. Просто меру знать надо, чтоб не лопнуть. Оно ведь как… Ни картошка, ни морковка, ни дерево какое не растут без конца-то. Вырастет до своей нормы и всё, так и сидит, зреет, семена даёт. Стало быть, понимает, когда хватит. А когда у человека на первом месте деньги получаются, так ему завсегда мало. Это уж так заведено. Не может он никак остановиться. А там и лопнуть от жадности недолго.
– Ой… ладно. Не надо меня только жизни учить, хорошо? – недовольно поморщился зять. – Норма… Кто её, эту норму установил?
– Бог, – коротко ответил Матвей.
– Кто?! – скептически скривил губы зять.
– Пап, ну какой ещё бог? Я вот тебя тоже не понимаю. Что плохого, что человек больше зарабатывать хочет? – опять вступилась за мужа Наталья.
– Так он не зарабатывает, а народ дурит! Государство обманывает. На казённой фабрике сапоги шьёт, а потом финтиля такие выкидывает, хлястики пришивает. Людям носить нечего, а он дерёт с них втридорога. Да ещё и «Волгу» ему подавай. На «Волгу»-то честно не заработаешь, я слыхал, сколь она стоит.
Зять кхекнул и ухмыльнулся, покачав головой:
– М-да уж… Понятия у вас.
– Пап, ну ты вот тоже… думай, что говоришь-то. – Взгляд у дочери сделался колючим.
Старик отвёл глаза в сторону и вздохнул. Ему
– Да живите вы, как хотите. Моё дело маленькое, я своё пожил.
Стукнула избная дверь, и на крыльцо вышла Клавдия.
– Ну слава богу, управилась, – устало промолвила она и села рядом с Матвеем. – Руки чего-то болеть стали последнее время. Пальцы ломит. Ночью иной раз как возьмётся, так, прям, не знаешь, куда их засунуть.
– Может, у тебя артроз? Может, мазь какую-нибудь надо? – хмуро спросила дочь.
Клавдия внимательно посмотрела на неё:
– Ты чего такая? Случилось чего?
– Да так… Папа тут… жизни нас учит.
Клавдия сердито глянула на мужа:
– Старик, ты чего опять? Да не слушайте вы его, он под старость-то лет совсем вредный какой-то сделался.
– Да ничего, всё нормально, – махнула рукой Наталья, – проехали…
Матвей, насупившись, молчал.
– Мам, так я говорю, может, мазь тебе какую надо? Ты у врача-то была? – спросила дочь у Клавдии.
– Да какие уж врачи в мои-то годы.
– Что значит «какие врачи»? Врачи в любые годы нужны.
– Так у нас ведь и нету в деревне-то уж никого. Весной ещё амбулатория закрылась. Я ж писала тебе, врач-то, которая была, так в декрет ушла, а больше и некому работать. Сейчас в случае чего, так в райцентр ехать надо.
– Ну и съездила бы.
– Да когда мне…
– Ну, смотри сама. – Наталья подошла к скамейке, на которой сидел Юрий. – Дай тоже сяду, а то ноги стоять уже устали. – Тот подвинулся, и она села рядом мужем.
Матвей молча поднялся и пошёл в сенки.
– Ты далёко? – спросила вслед Клавдия. – Куда пошёл-то?
– По воду схожу.
Старик снял с крючка висевшее на стене коромысло, взял со стола два оцинкованных ведра и вернулся на крыльцо.
– Так, потом бы сходил, не к спеху. Посидели бы все вместе, поговорили бы.
– Ничего, насидимся ещё. – Матвей, сунув ноги в галоши, вышел за калитку.
– Чего вы тут не поделили-то? – как-то жалобно глянула на дочь Клавдия.
– Да ничего, мам. Так… ерунда… – махнула дочь рукой.
– Ой, господи… В кои-то веки приехали, да и то не может с характером своим совладать. – Клавдия поджала губы и недовольно покачала головой.
Колодец был дальше по улице, через два дома за переулком. Матвей не торопясь выкрутил ведро воды, перелил в своё, достал второе, стал переливать, но расплескал, и немного студёной колодезной воды попало в галошу.
– Тьфу ты! – ругнулся старик, вытирая рукой мокрый носок.
Из дома поблизости вышел с вёдрами Саня Саенко, пятидесятитрёхлетний мужик, и тоже пошёл к колодцу.