Последнее обещание, которое ты дала
Шрифт:
Во мне мгновенно вспыхнуло желание купить Адди дюжину игр. Нет, сотню. Наполнить целую чертову комнату игрушками, радужными стенами и сверкающими огоньками, как у Милы в доме Мэддокса.
— Последнее, что я слышал, — заговорил Мэддокс, — главу картеля так и не удалось идентифицировать. Только толпу наемников.
— У нас были зацепки, мы работали через источник, но каждый раз, когда казалось, что мы приближаемся к чему-то, этот человек внезапно умирал.
— В спецгруппе утечка?
—
Не знаю почему, но хладнокровие Джии, ее почти безразличный тон выбесили меня.
— То есть, ты хочешь сказать, что у вас ничего нет? Ни единой зацепки? Что эта девочка может находиться в опасности годами, а значит, ее присутствие здесь ставит под угрозу мою семью?
— Она твоя семья, — резко ответила Джия.
— Это ты и воровка так говорите, — рыкнул я в ответ.
— Сделай вдох, — приказал Мэддокс, переводя взгляд с меня на Джию. — Мы сделаем тест ДНК, и все станет ясно.
— Вы не можете этого сделать, — покачала головой Джия. — Я даже не проверяла ее ДНК в Колорадо. Если ты сделаешь это сейчас, и ее данные всплывут в какой-нибудь базе, это поднимет тревогу где-нибудь в системе, и к тебе на порог нагрянет куча федеральных агентов и Ловато.
— Она здесь. Она существует. И весь Уиллоу Крик узнает об этом, как только я появлюсь где-то с ней.
Джия выглядела так же раздраженно, как и я из-за всей этой ситуации. Ее челюсти сжались, взгляд метнулся к Адди за дверью. Потом она резко вскинула подбородок и снова посмотрела на нас.
— Пока скажем, что она моя.
Я фыркнул. Джия не выглядела достаточно взрослой, чтобы иметь семилетнего ребенка, каким бы уверенным и «не смейте со мной спорить» ни был ее вид.
— Что, ты была матерью-подростком?
— Ей семь, придурок, а не двенадцать. Люди заводят детей и в двадцать.
Я чувствовал на себе взгляд Мэддокса. Почти наверняка он решал, стоит ли вмешаться или просто посмеяться надо мной. И, скорее всего, смех побеждал.
— Адди и я можем остаться в одном из гостевых домиков на ранчо, — предложила Джия. — Ты сможешь привыкнуть к ней без давления оттого, что живешь с ней под одной крышей. Я смогу убедиться, что она в безопасности. В итоге все получат то, что хотят.
Я уже собирался огрызнуться чем-то в духе «только когда ад замерзнет», но голос брата остановил меня.
— Кроме нее. Думаю, все, чего она хочет — это вернуть маму.
И эти слова будто сдут весь пар из нас.
Маленькая девочка потеряла мать. Возможно, видела, как ее убили.
Я
Кто может прийти за ней?
А за Джией, если она останется охранять ребенка, который, возможно, мой?..
Я даже не мог додумать этот вопрос до конца.
— В гостевых домиках сейчас никого селить нельзя, — хрипло выдал я. — Там повсюду стройка, мы расширяем территорию.
Я перевел взгляд на Джию.
— Вы останетесь у меня.
Глаза Джии расширились, дыхание сбилось. И, черт подери, мне не понравилось, насколько сильно я хотел, чтобы оно сбивалось совсем по другой причине.
А это означало, что приглашать ее в свой дом, единственное место, куда я никогда не приводил ни одну женщину, было одновременно и ошибкой, и правильным решением.
— Люди будут болтать, Райдер. — сказал Мэддокс. — Ты знаешь, что они скажут.
Взгляд Джии встретился с моим.
Я не был уверен, что отражалось в ее глазах — смирение или вызов.
— Пусть говорят, — тихо ответил я.
Я пришел в офис шерифа с дурным предчувствием, но сейчас меня захлестнуло только одно — решимость.
Если кто-то придет за Адди, если кто-то попытается причинить вред Джии из-за нее, я буду там.
С чертовым пистолетом в руке, защищая их.
Я не сомневался, что эта уверенная в себе, умная, мускулистая оперативница под прикрытием умеет постоять за себя и, возможно, сможет защитить Адди лучше, чем я.
Но я буду еще одной преградой между ними и угрозой.
Буду тем, на кого эта маленькая девочка сможет положиться.
— А что насчет мамы с отцом? Нашей семьи? — спросил Мэддокс.
— Мы скажем им правду, — твердо ответил я, не отводя взгляда.
— Не думаю, что разумно посвящать еще больше людей в то, кем она на самом деле является, — скрестила руки Джия.
— Я не лгу. И тем более не лгу тем, кто мне дорог.
Пусть весь город думает, что хочет.
Но с семьей я буду честен.
Мэддокс посмотрел на Джию.
— Если ты и ребенок почти поселитесь у Райдера, не рассказав нашей семье правду, они расстелят перед тобой красную ковровую дорожку и начнут планировать свадьбу.
Джия поморщилась, и ее щеки едва заметно порозовели.
— Я не переезжаю. Мы просто скажем, что нам было негде остановиться, и Райдер предложил помощь.
— Ты не можешь решать, что я скажу своей семье, — прорычал я.
— А ты не можешь подвергать риску ее и всю операцию только ради собственной совести.