Последнее обещание, которое ты дала
Шрифт:
Мэддокс фыркнул, смесь смеха и раздражения.
— Не уверен, что это хорошая идея. Хотя смотреть, как вы постоянно переругиваетесь, было бы забавно, этой девочке нужен покой, а не вечная война вокруг нее.
И это снова заткнуло нас обоих.
Спустя долгую паузу я произнес слова, в которые не был уверен, но знал, что должен сказать:
— Он прав. Перемирие?
Я протянул ей руку. Она долго на нее смотрела, а потом вложила свою ладонь в мою.
Жар пронесся по ладони, запястью, вверх по руке. Мы оба резко убрали руки, и я заметил, как она провела пальцами по бедру, будто пытаясь
Джия Кент пробудет здесь всего несколько дней, просто чтобы выяснить, придут ли за Адди люди Ловато или нет.
А потом она уйдет.
А я останусь разбирать обломки своей жизни и думать, как их сложить обратно.
Глава 7
Джиа
Несмотря на то, что я закончила колледж с отличием и не раз получала похвалу за выдержку на работе, сейчас я чувствовала себя полной идиоткой, шагая следом за Райдером в его дом вместе с Адди. Оставаться у него было плохой идеей. Чудовищно плохой.
Доказательством тому стало то, как мое тело вспыхнуло от одного рукопожатия.
Я бросила взгляд на Адди в детском кресле на заднем сиденье. Она смотрела в окно на идиллические пейзажи: коров и лошадей, мирно пасущихся за белыми ограждениями. Какой могла бы быть ее жизнь здесь? Учиться ездить верхом, плескаться в озере в жаркие, душные летние дни, быть окруженной семьей, которая любит друг друга настолько, чтобы оставаться вместе, а не уходить.
Моя семья тоже любила друг друга и всегда была готова прийти на помощь, но мы с братом пошли по стопам отца, поставив службу стране выше отношений. Взрослыми мы виделись редко, и уж точно не знали, как оставаться на одном месте.
И все же, мои родители жили в Вирджинии дольше, чем где бы то ни было за всю их совместную жизнь. За три последних года школы мы трижды переезжали, и мама наконец дошла до точки. Тогда отец поклялся, что уйдет в отставку, но больше никуда не поедет. Мама, наконец, смогла увидеть, как расцветают и созревают ее любимые цветы, ухаживать за садом так, как ей мечталось. Она обрела друзей и сохранила их, в то время как я делала противоположное.
Мы переезжали так часто, что я с детства воспринимала друзей как временные игрушки, которые меняют, когда ты из них вырастаешь. В старшей школе каждый новый учебный год превращался для меня в пытку. Я была той самой «новенькой», год за годом. Ботаником-одиночкой, чья любовь к шпионским романам и фильмам граничила с одержимостью.
Мы пронеслись мимо въезда на ранчо Хатли, мимо каменных столбов, удерживающих кованую табличку с названием ранчо под силуэтом вздыбленного мустанга. Я знала, что Райдер жил не на основной территории, но в прошлом году так и не добралась до его дома. Тогда, после того как он поймал меня за обыском в его офисе, появление у него дома окончательно разрушило бы мое прикрытие.
Поворотник Райдера мигнул как раз перед тем, как он свернул на гравийную дорогу, спрятанную между высокими южными магнолиями,
Красный крытый мост, узкий, рассчитанный лишь на одну машину, пересекал ручей и вел к небольшому холму.
Когда дом наконец показался, меня накрыло потрясение.
Изучая семью Хатли перед тем, как впервые ступить в Уиллоу Крик, я выяснила, что Райдер спроектировал и построил этот дом сам. Он учился на архитектора, но бросил учебу, чтобы вернуться и помочь спасающемуся от разорения ранчо.
Поэтому я ожидала увидеть нечто в духе их просторного фермерского дома или, на худой конец, деревянного коттеджа.
Но передо мной стоял стеклянный шедевр. Весь дом состоял преимущественно из окон, с акцентами из гладкой сосны и речного камня. Крыша повторяла склоны гор на горизонте, а затем резко обрывалась, открывая вид на долину, раскинувшуюся за пределами владений Хатли, и на озеро вдалеке.
Это было искусство, воплощенное в здании. Это было завораживающе.
И этот угрюмый ковбой создал его из ничего, опираясь лишь на свое воображение и природу вокруг.
Что это говорило о нем?
Сердце вдруг заколотилось неровно, когда мы свернули по извилистой дороге к боковой части дома, где к основному зданию стеклянной галереей был пристроен трехместный гараж.
Все три двери одновременно поднялись, и Райдер припарковал пикап в первом боксе.
Во втором стояла старая маслкар — мой брат бы сошел с ума от зависти. Третий оставался пустым.
Это был, пожалуй, самый чистый гараж, который я когда-либо видела.
Никаких стеллажей с разбросанными спортивными принадлежностями или садовыми инструментами. Несколько огромных стоячих ящиков для инструментов, выглядевших почти новыми, аккуратно разместились между гладкими шкафами, сливавшимися со стенами.
Ничего не валялось, все сверкало чистотой.
Райдер выбрался из машины и махнул мне, приглашая припарковаться в свободном месте.
Я заехала, собирая мысли в кучу.
Райдер открыл заднюю дверь пикапа, чтобы помочь Адди, пока я выходила. Они смотрели друг на друга, словно оценивая.
Я открыла багажник, достала небольшую спортивную сумку — мой тревожный чемоданчик, и подошла к ним.
Адди расстегнула ремень и потянулась за рюкзаком одновременно с Райдером. Их руки столкнулись. Девочка тут же отдернула свою, словно обжегшись.
Тень беспокойства мелькнула в глазах Райдера. Он молча закинул рюкзак себе на плечо и протянул Адди руку. Она не взяла ее.
Он отступил на шаг, прочистил горло и сказал:
— Заходите, устроимся.
Адди спрыгнула на землю и посмотрела на меня широко распахнутыми, тревожными глазами.
— Все хорошо, — мягко сказала я по-испански. — Я никуда не уйду.
Райдер нажал кнопку на стене, закрывая гаражные двери, а затем повел нас по стеклянной галерее. Потолок был отделан сосновыми панелями, покрытыми лаком, благодаря которому они сияли почти так же ярко, как стекло вокруг. Пол устилали огромные плиты сланца, повторяя текстуру камней, разбросанных по горному склону.