Последнее обещание, которое ты дала
Шрифт:
— Ты прав, — сказала она чуть позже. — Просто мне так хотелось, чтобы все её увидели и приняли, что я немного увлеклась. Не торопитесь. Мы будем ждать, когда она будет готова.
Она встала, и отец тоже поднялся.
— Дадим вам отдохнуть.
Я знал маму достаточно хорошо, чтобы понять, что ей нестерпимо хотелось обнять Адди, но вместо этого она просто слегка коснулась её плеча.
— Я правда рада, что ты с нами. В следующий раз можем испечь печенье с шоколадной крошкой. Или с корицей — это любимое печенье Милы.
Впервые
— Я провожу вас, — сказал я.
Мы вышли на крыльцо, и я посмотрел на старый Додж отца, припаркованный у дома.
— Когда ты уже избавишься от этого Доджа и купишь себе нормальный Шеви? — поддел я его, пока он открывал дверь маме.
В нашей семье, у меня, брата и отца, были машины трёх разных американских марок, и мы регулярно подкалывали друг друга по этому поводу.
— Додж был хорош для моего отца, хорош для тебя, когда ты в детстве своей задницей сидел на его капоте, и будет хорош для меня, пока не умру и не отправят меня в землю.
— Ещё пара таких словечек, и Мила оплатит колледж из твоей ругательной копилки, — заметила мама, садясь в машину с улыбкой. Потом её лицо посерьёзнело. — Справишься с укладыванием? Ванна, книжки, обнимашки?
Чёрт. Я даже не подумал об этом. Но я ведь не раз сидел с Милой. Обычно меня звали только в крайнем случае, но я справлялся. Значит, смогу и сейчас, с девочкой, которая по идее должна быть моей, верно?
Я кивнул. Мама, конечно, заметила моё колебание, потому что приподняла бровь и хитро усмехнулась. Отец забрался в кабину, они помахали мне и уехали, подняв за собой облако пыли.
Когда я вернулся в дом, Джиа и Адди сидели за столом и смотрели что-то в телефоне Джиа. Я напрягся. Раньше, когда я застал Джиа за расспросами, мне это не понравилось. Адди почти не разговаривала, а уж тем более не могла рассказать, что с ней произошло.
Но я тут же расслабился, когда услышал:
— Ты отлично играешь в видеоигры.
Когда я подошёл ближе, то увидел, что на экране телефона была какая-то яркая игра. Конфеты и другие предметы, которые Адди двигала пальцами.
Я провёл рукой по голове, почесал затылок, а потом засунул большие пальцы в карманы.
— Я не знаю, во сколько ты обычно ложишься спать, но уже поздно, и у тебя выдалось тяжёлых пару дней. Думаю, пора подумать о том, чтобы отправиться в кровать. Может, хочешь принять ванну?
Я тихо застонал. Звучал я, как последний идиот. Неуверенно, нерешительно. Мила бы уже раскритиковала меня в пух и прах за такую неубедительную логику.
Но вместо того, чтобы спорить, Адди молча вернула телефон Джиа, слезла со стула и подошла ко мне. Мы пошли по коридору, и я чувствовал, что Джиа идёт за нами.
В ванной, в голубой комнате с облакам,
Я включил горячую воду и обернулся к Адди. Если бы она была со мной с рождения, этот момент не казался бы неловким. Я бы помогал ей купаться с тех пор, как её крошечные пальцы и пальчики на ногах напоминали кукол. Но сейчас… Я был уверен, что ей так же некомфортно, как и мне, при мысли о том, что ей придётся раздеться и залезть в воду.
Джиа, похоже, это понимала. Её лицо смягчилось, выражая сочувствие, и я почувствовал, как это чувство оседает где-то внутри меня. Но я не был уверен, что Адди будет комфортнее с Джиа только потому, что та женщина.
Лицо девочки оставалось пустым и настороженным. Она одной рукой сжимала запястье другой, впиваясь ногтями в кожу — как уже делала раньше, когда пыталась не уснуть. На запястье виднелись красные следы, будто она делала это не раз. И это снова больно ударило по мне.
— Я могу помочь, но не обязан, — сказал я. — Джиа может… Или ты справишься сама?
Она кивнула.
— Ты уверена?
Кивок.
— Ладно. Мы с Джиа будем ждать прямо за дверью. Если что, просто позови или постучи по стене, и мы сразу придём.
Я вышел, и Джиа последовала за мной. Закрыв за собой дверь, я прислушался. Долгая тишина. А потом послышался всплеск воды.
В груди неприятно сжалось. Глаза защипало. Я не был уверен, что выдержу ещё один такой эмоциональный удар за этот день.
На лице Джиа всё ещё оставалось это мягкое, сочувственное выражение, и я ненавидел его. Я хотел видеть ту дерзкую, уверенную девушку, с которой столкнулся в первый раз.
— Мне жаль, — тихо сказала она. — Это… Я даже представить не могу, как тебе сейчас.
Я провёл рукой по бороде, но ответить было нечего. Каждая минута тянулась мучительно долго, вскрывая старые раны, открывая сердце, которое я так долго держал закрытым.
А ведь вполне могло оказаться, что Адди вообще не моя. Что её настоящий отец найдётся и потребует её назад. И неважно, заслуживает ли он её или нет.
Я ходил по комнате взад-вперёд, ожидая. И когда уже был готов войти, чтобы проверить, всё ли в порядке, Адди вышла сама.
Её волосы были мокрыми, прилипли к лицу, и я сомневался, что она до конца смыла шампунь, но это можно было исправить потом. На ней снова была моя футболка, и она дрожала.
— Забирайся, — сказал я, откидывая одеяло. — Так согреешься быстрее.
Когда я укрывал её, заметил, что её рюкзак снова собран. Все её вещи снова были в нём. Это причинило боль, которую я даже не мог выразить.
— Хочешь, я почитаю тебе что-нибудь? — спросил я.
Она покачала головой.
Новая вспышка боли.