Последнее обещание, которое ты дала

Эванс ЛДжей

Я с трудом сглотнула.

Мои родители никогда не требовали от меня идеальности, но я всегда требовала ее от себя.

В школе я не участвовала в клубах или спортивных командах — мы слишком часто переезжали, — но я гналась за лучшими оценками и высокими баллами, пытаясь компенсировать пробелы в своем учебном плане. Я была движима теми же амбициями, что и мои любимые шпионские персонажи.

Мой брат был таким же. Требовал от себя только самого лучшего. И что это говорило о нас? О наших отношениях с родителями? О наших отношениях друг с другом?

Я никогда не считала, что

у меня, цитата: «проблемы с семьей». Напротив, мне казалось, что мне повезло — я выросла в окружении людей, которые заботились друг о друге, уважали друг друга.

Но сейчас, глядя, как Ева и Брэндон очаровывают свою тихую внучку до смеха, я чувствовала, будто наблюдаю за чем-то совершенно новым. За какой-то неограниченной, безусловной любовью и принятием. Чем-то редким и прекрасным.

И я хотела этого. Хотела погрузиться в это. Хотела утонуть в этом.

— Ну что ж, теперь все это должно запекаться какое-то время, — сказала Ева, передавая стеклянную форму Брэндону. Он с театральным жестом поставил ее в духовку. — А это значит, у нас есть время познакомиться поближе.

Улыбка Адди исчезла, и на ее лице появилось безучастное выражение — настолько отстраненное, что даже мои собственные заученные маски не выдержали бы сравнения. Ева заметила это, но не дала ей возможности спрятаться за этим щитом. Вместо этого она направилась к кладовке.

— Я буду показывать продукты, а ты просто говори «да» или «нет», если они тебе нравятся.

Райдер, привлеченный этим занятием, оставил меня у окна и вернулся в кухню. Адди слезла с табуретки и последовала за Евой к шкафу.

Ева указывала на разные продукты, называя их вслух — сладости, овощи, даже какие-то совершенно вымышленные вещи. Она терпеливо ждала, пока девочка кивала, качала головой или пожимала плечами. Потом они перешли к холодильнику и повторили процесс.

Я легко могла определить продукты, с которыми Адди никогда раньше не сталкивалась. Если она всю жизнь была в бегах с Рэйвен, у них вряд ли была возможность задерживаться где-то настолько долго, чтобы ее мать могла готовить полноценные блюда. Это отчетливо читалось в том, как часто Адди просто пожимала плечами, не зная, что ответить.

Я наблюдала за Евой, и мое уважение к ней росло. Она добилась от девочки большего за час, чем я за сутки. Если Адди и собиралась открыть кому-то душу, это точно не была язвительный агент АНБ.

После лет, проведенных в том, чтобы научиться скрывать свои эмоции и свою настоящую личность, мне предстояло сделать противоположное.

Чтобы она доверилась мне, мне придется открыться самой. И эта мысль пугала меня сильнее, чем автоматные очереди, которые я пережила в южноамериканских джунглях.

Глава 13

Райдер

Не только Адди расслабилась и очаровалась моими родителями. Джиа тоже… и я. Напряжение, которое витало в воздухе с тех пор, как я вошёл в офис брата этим утром, практически исчезло к тому моменту, когда мы уже смеялись за пирогом с домашним ванильным мороженым.

Адди по-прежнему

не говорила больше пары слов, но её плечи были расслаблены. Она слушала, улыбалась и даже смеялась, пока мои родители рассказывали ей о нашей семье, ранчо и Миле. Они с явным удовольствием вспоминали истории из моего детства. Я понимал, зачем они это делают — чтобы ребёнок лучше меня узнал. Я был им благодарен, но в то же время чувствовал себя не в своей тарелке, потому что эти истории слышала не только Адди. Их слышала и та упрямая девушка, которая привлекала меня так, как не привлекала ни одна женщина со времен Рэйвен… возможно, даже больше, чем Рэйвен.

Моя улыбка мгновенно исчезла.

Я собрал тарелки и направился на кухню, чтобы их вымыть, как делал всю свою жизнь. У нас было простое правило — посуду моют дети, и точка. Джиа вошла следом с последней стопкой тарелок, встала рядом и начала вытирать их. Если бы я засунул посуду в посудомоечную машину, мама бы мне этого не простила.

Тишина между нами должна могла бы быть неловкой, но не была. Будто заклинание, которое наложила моя мама, превратило временное перемирие, заключённое в офисе брата, в реальность. Только вот оно не притупило осознание того, как сильно меня тянет к Джиа. Наоборот, в тишине это ощущение стало ещё сильнее. Каждый раз, когда наши пальцы случайно касались друг друга, когда плечи соприкасались, казалось, будто мы танцуем медленный танец. Жар между нами то вспыхивал, то затухал, но не исчезал.

— Ты любишь котят? — вдруг спросила мама.

Я резко повернулся к столу, за которым сидела Адди. Через окно за её спиной было видно звёздное небо. Девочка восторженно кивнула, а я едва сдержал стон. Нет, кота я домой не приведу. Если они живут в сарае — ради бога. Они ловят мышей, а гости любят наблюдать за ними, когда те лениво валяются на солнце. Но там им и место. Я не собирался позволять, чтобы моя кожаная мебель превратилась в клочья, и уж точно не собирался убирать за кошкой лоток. На ферме я и так убираю за животными больше, чем мне хотелось бы.

— Ну, когда Райдер привезёт тебя завтра на ранчо, ты сможешь познакомиться с малышами, которых родила наша сарайная кошка. Им всего несколько недель, но глаза уже открылись, и они начинают исследовать мир. А если тебе нравятся животные, у нас их полно. Лошади, коровы и даже курятник. Иногда жалею, что его держу, но зато у нас всегда свежие яйца. Я могу научить тебя их собирать. Мила всегда слишком шумит в курятнике, и куры волнуются, но ты ведь спокойная, значит, у тебя получится.

Глаза Адди распахнулись от удивления.

— Завтра мы идём по магазинам, — сказал я, вытирая руки и возвращаясь к столу. — Адди нужны вещи… да и вообще всё.

— Тогда заезжайте после шопинга. Поужинаем, и Адди познакомится с остальной семьёй.

— Мама, — я понизил голос, давая понять, что ей стоит притормозить.

— Не «мамакай» мне тут. Адди будет в порядке, правда же?

Но когда она повернулась к девочке, та снова замкнулась в себе. Улыбка исчезла, плечи напряглись, а на лице появилось пустое выражение. Мама нахмурилась, затем перевела на меня взгляд, в котором читался вопрос, на который я не мог ответить.