Последние Девушки
Шрифт:
– И тогда мисс Стоун…
– Бойд, – поправляю ее я, – на самом деле ее зовут Саманта Бойд.
– И именно в этот момент мисс Бойд потеряла свою сумочку?
– На самом деле ее выхватили.
Эрнандес поднимает идеально очерченную бровь.
– Выхватили?
– Мы задержались у парковой скамьи, чтобы Сэм покурила.
Маленький камешек правды в бушующем потоке лжи.
– Пока мы стояли, мимо нас пробежал какой-то парень, выхватил сумочку и скрылся из виду. О краже сумочки заявлять не стали, потому как ничего ценного в ней, как
– А зачем она вообще ее с собой взяла?
– Видите ли, Сэм немного повернута на собственной безопасности, – продолжаю лгать я, – но ее вряд ли можно в этом винить после всего, случившегося с ней. Всего, случившегося с нами. Она говорит, что таскает эту сумочку в целях защиты.
Детектив Эрнандес с понимающим видом кивает.
– Такой отвлекающий маневр?
Я киваю.
– Именно. Грабителя привлекут вещи покрупнее, такие, как эта сумочка, в то время как что-то действительно ценное, к примеру, кошелек, он оставит без внимания.
Эрнандес разглядывает меня, сидя по ту сторону стола, обдумывает полученную информацию и отнюдь не торопится отвечать. Со стороны кажется, будто она считает секунды, ожидая, когда пауза станет достаточно неловкой.
– Вы хорошо разглядели человека, укравшего у вас сумочку? – наконец спрашивает она.
– Не особенно.
– Ну хоть что-то вам в нем запомнилось?
– Было темно, – говорю я, – он был одет в черное. Кажется, в пуховик. Не знаю точно. Все произошло так быстро…
Я откидываюсь на стуле, с облегчением и – признаюсь – с гордостью. Мне удалось без заминок изложить ей ложное алиби. Оно звучало так убедительно, что я и сама почти в него поверила. Но в этот момент Эрнандес тянется к ящичку стола, открывает его, достает фотографию, кладет на стол и подталкивает ногтем ко мне.
– Это может быть он?
Передо мной размытая фотография молодого оборванца. Дикий взгляд. Татуировка на шее. Тонкая и сухая кожа наркомана. Того самого, которому я сломала нос. От его вида мое сердце мгновенно замирает.
– Да, – отвечаю я, опять нервно сглатывая, – он.
– Это его нашли утром забитым до полусмерти, – говорит Эрнандес, хотя я это знаю и без нее. – Его зовут Рикардо Руис. Сокращенно Роки. Бездомный. Наркоман. Обычная грустная история. Наши ребята, патрулирующие парк, его хорошо знают. Они говорят, что он не из тех, кто станет нарываться на неприятности. Его интересуют только две вещи – где переночевать и где достать очередную дозу.
Я не отрываю взгляд от снимка. Теперь, когда я знаю как его зовут и кто он такой, мое сердце разрывается в груди от чувства вины и угрызений совести. Я не вспоминаю о страхе, охватившем меня в парке. Я не вспоминаю о выпавшем у него из кармана ноже, который подобрала Сэм. Все мысли сосредоточены только на одном: я его покалечила. Очень сильно. Так сильно, что он может никогда от этого не оправиться.
– Какой ужас, – с трудом выдавливаю я, – с ним все будет в порядке?
– Врачи говорят, еще рано делать прогнозы. Но его кто-то здорово отделал.
– Когда мы лишились сумочки, мы постарались уйти как можно скорее. Ничего такого не видели.
Я пожимаю плечами и, чтобы дополнить впечатление, хмурюсь, давая понять, что очень хочу помочь.
– Мне очень жаль, что я ничего больше не могу сказать.
– А когда я спрошу об этом мисс Стоун – простите, мисс Бойд – она подтвердит ваши слова?
– Конечно, – отвечаю я.
Во всяком случае, я на это надеюсь, хотя после минувшей ночи больше не уверена, что мы с Сэм выступаем на одной стороне.
– Я так понимаю, вы с ней близкие друзья, – говорит Эрнандес. – Вы пережили похожи трагедии. Как вас называют в газетах?
– Последние Девушки.
Я говорю это со злостью, со всем возможным презрением. Чтобы детектив Эрнандес знала: я не отношу себя к их числу. Что это осталось позади, хотя теперь мне и самой в это не очень верится.
– Да, именно. – Детектив улавливает гневные нотки в моем голосе и недовольно морщит нос. – Похоже, вам не по душе это прозвище.
– Терпеть его не могу, – говорю я, – хотя это все же лучше, чем именоваться жертвой.
– И как же вы хотели бы именоваться?
– Выжившие.
Эрнандес опять откидывается на стуле, явно впечатленная.
– Так вы с мисс Бойд друзья или нет?
– Да, – отвечаю я, – хорошо, когда рядом есть человек, близкий тебе по духу.
– Прекрасно вас понимаю. – Ее голос звучит искренне. Но вот в лице заметна толика напряжения.
– И вы говорите, она живет у вас?
– Да, на несколько дней.
– Стало быть, ее прежние столкновения с законом вас ничуть не беспокоят?
– Прежние столкновения с законом? – повторяю я, в который раз судорожно сглатывая. – Вы имеете в виду то, что случилось ночью несколько дней назад?
– Видимо, мисс Бойд не сочла нужным поставить вас об этом в известность, – говорит Эрнандес, сверяясь со своими записями. – Я тут навела о ней некоторые справки. Ничего особенно серьезного. Началось всего лет пять назад. Помимо задержания за нападение на полицейского за два дня до злополучного случая с Роки, четыре года назад она была арестована в Нью-Гемпшире за драку в пьяном виде, потом два года спустя по аналогичному обвинению в штате Мэн. Кроме того, она не заплатила штраф за превышение скорости в штате Индиана месяц назад.
Мир вокруг меня замирает. Резко, с визгом тормозит, заставляя все вокруг дернуться. Руки соскальзывают с коленей и хватаются за сиденье стула, будто я могу с него упасть.
Сэм была в Индиане.
Месяц назад.
Я натужно улыбаюсь, давая понять, что я вовсе не поражена, что все эти факты о Сэм мне хорошо известны. В действительности же в голове проносятся воспоминания, будто мелькающие страницы фотоальбома. Каждое воспоминание как фотография. Яркая. Живая. Наполненная деталями.