Последние Девушки
Шрифт:
– В штате Мэн.
– Где именно?
– Бангор. Теперь довольна?
Нет. Это название мне ни о чем не говорит.
Мы шагаем дальше, направляясь на юг и все больше углубляясь в парк. По обеим сторонам дорожки тянутся ряды дубов, их листья едва держатся на ветках. С них уже стали опадать желуди, образуя вокруг стволов широкие, непокорные круги. Несколько падают, когда мы проходим мимо. Соприкасаясь с землей, каждый из них издает негромкий шлепок.
– Долго? – спрашиваю я Сэм.
– Не знаю. Сколько-то лет.
– А еще куда-нибудь в это время ездила?
Сэм поднимает руки, покачивает
– Да так, ничего особенного. Летом все больше в Хэмптонс [5] , зимой на Ривьеру. Монако в это время года просто великолепен.
– Сэм, я не шучу.
– Я тоже. Меня не на шутку бесят все эти твои вопросики.
Мне хочется ее с силой встряхнуть, чтобы правда отделилась от нее и шлепнулась на землю, как желуди вокруг нес. Чтобы она рассказала мне все. Но я просто утишаю давно бушующую во мне бурю и говорю:
5
Хэмптонс – респектабельный пригород Нью-Йорка, излюбленное место отдыха состоятельных бизнесменов с Уолл-Стрит.
– Просто хочу убедиться, что у нас друг от друга нет секретов.
– Я никогда не лгала тебе, Куинси. Ни разу.
– Но и всей правды тоже не рассказывала, – отвечаю я, – мне попросту необходимо ее знать.
– Ты в самом деле хочешь услышать правду?
Сэм кивает на лежащую перед нами дорожку, и я вдруг понимаю, как далеко мы зашли. Она использовала дистанцию между нами и незаметно привела нас к месту, которое мы прошлой ночью так поспешно покинули.
Полицейские ушли, прихватив с собой трепетавшую на ветру желтую оградительную ленту. Единственным свидетельством их былого присутствия остается только широкая полоса примятой травы. Наверняка утоптанная полицейскими, искавшими улики. Я вглядываюсь в землю, пытаясь отыскать отпечатки ботильонов детектива Эрнандес.
Путь к тому месту, где нашли Роки Руиса, преграждает батарея свечей в высоких стеклянных стаканчиках с изображением Девы Марии. Такие за доллар можно купить в любой лавочке. Рядом сидит дешевый плюшевый медвежонок с сердечком в руках, наспех нацарапанный плакат, гласящий «Правосудие для Роки» и наполненный гелием воздушный шарик, удерживаемый привязанным к нему пластмассовым грузиком.
– Вот она, правда, – произносит Сэм, – это все сделала ты, детка, а я тебя прикрыла. Мне ничего не стоило рассказать обо всем детективу, но я не стала этого делать. Вот и вся правда, которую тебе надо знать.
Она больше ничего не говорит. Впрочем, и не надо. Я понимаю все предельно четко и ясно.
Сэм отправляется дальше, забирая все дальше к югу и направляясь Бог знает куда. Я остаюсь на месте – мне не позволяют сдвинуться изнеможение, страх и чувство вины. Я не могу вспомнить, когда в последний раз мне удалось проспать всю ночь до утра. До появления Сэм – это все, что можно сказать. Ее появление разбило мой сон на бессмысленные осколки. И непохоже, чтобы в ближайшее время что-то изменилось. Впереди меня ждут долгие недели бессонницы, а ночи будут прерываться кошмарами о Сэм, о Роки Руисе и Лайзе с окровавленными запястьями, которую кто-то держит, не давая вырваться.
– Ты идешь? – спрашивает Сэм.
Я качаю головой.
–
– Куда ты?
– Да так… – отвечает Сэм, источая сарказм. – Вечером меня не жди, ложись спать.
Она удаляется, лишь один раз оглянувшись. И хотя к этому моменту она отошла не очень далеко, разглядеть выражение ее лица невозможно. Тучи, принесшие с собой холод, затмили солнце, сияние которого тут же погасло, спрятав ее черты в складках света и тени.
«Сосновый коттедж» 21:54
Вместо изысканного, как планировала Жанель, ужин получился скучным и несуразным, пародией на взрослые застолья. Наливали вино. Накладывали еду. Все слишком следили за тем, чтобы не расплескать что-нибудь на одежду, отчаянно желая избавиться от бессмысленных нарядных платьев и стесняющих дыхание галстуков. Из всех один лишь Джо, казалось, чувствовал себя комфортно в своем поношенном свитере, совершенно не сознавая, насколько он выделяется на фоне остальных.
Напряжение спало только после ужина, когда Куинси внесла торт с двадцатью горящими свечами. Задув их, Жанель тем же ножом, которым поранила себе палец, порезала его на неровные ломти.
После чего началась уже настоящая вечеринка, которую все ждали целый день. Напитки лились рекой. Целые бутылки ликера выплескивались в пластиковые стаканчики, запас которых непрестанно уменьшался. Из подключенных к «Айподу» портативных колонок, которые привез Крейг, гремела музыка. Бейонсе, Рианна, Тимберлейк, Ти Ай. Та же самая музыка, которую они все слушали в своих комнатах в общежитии, только теперь, когда ее наконец выпустили на волю, она стала громче и необузданнее.
Они танцевали в гостиной, высоко поднимая стаканчики и расплескивая спиртное. Куинси алкоголя избегала, решив ограничиться диетической колой. Что совершенно не помешало ей раскрепоститься. Она танцевала вместе с другими, кружась в самом центре гостиной в компании Крейга, Бетц и Родни. Эйми у нее за спиной гоготала и хлопала себя по бедрам.
Жанель с фотоаппаратом Куинси в руках стала снимать подругу. Куинси улыбнулась, приняла позу и изобразила, что танцует диско, при виде чего Жанель разразилась хохотом. Куинси тоже засмеялась. Пульсировала музыка, вокруг нее вертелась комната, она танцевала и не могла припомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой счастливой и свободной. Вот она, танцует со своим завидным парнем, рядом ее лучшая подруга, а вокруг – та самая студенческая жизнь, какой она ее себе всегда представляла.
После еще нескольких песен они устали. Жанель вновь наполнила стаканчики. Эйми и Бетц рухнули прямо на пол. Родни свернул косячок и стал размахивать им над головой, как флагом. Потом вышел на террасу, где его тут же окружили Жанель, Крейг и Эйми, ожидая, когда им дадут дунуть.
Куинси траву не любила. В тот единственный раз, когда она ее попробовала, она закашлялась, потом захохотала, потом опять закашлялась. Позже она почувствовала жуткую слабость и оторопь, которые могли испортить впечатление от любого кайфа. Пока остальные курили, она сидела в гостиной и потягивала «Колу», в которую Жанель тайком от нее наверняка плеснула рома. Бетц, которая пьянела моментально, лежала рядом на полу – после трех порций водки с клюквой ее сильно развезло.