Последние флибустьеры
Шрифт:
К вечеру ураган возобновился с прежней силой, ибо Панама, город частых засух, оказался податливым и на длительные наводнения. В этот час Панчита покинула таверну, а ее муж с грохотом закрыл дверь; пусть соседи поймут: он не желает, чтобы его беспокоили.
Трактирщик вытащил из шкафа поржавевшую кирасу и шлем и принялся яростно начищать то одно, то другое, как обычно что-то бормоча себе под нос. Потом, посчитав, что они достаточно блестят, он взял лампу и початую бутылку агуардьенте и спустился в погреб, чтобы посмотреть,
— Э-эй! Мастер Арнольдо, — окликнул гасконец, сильно встряхнув спящего. — Долго вы еще будете переваривать вчерашний ужин?
Сначала ответом ему было только хриплое рокотание, потом губы несчастного шевельнулись, словно силясь произнести какие-то слова.
— Говорите, говорите, мастер Арнольдо, — сказал гасконец и поднес лампу к самому лицу пленника. — Хотите пить?
— Та… пить…
— Всегда к вашим услугам, мастер Арнольд.
Трактирщик протолкнул пленнику в рот горлышко бутылки и удерживал его, пока фламандец не сделал несколько глотков. Тогда дон Баррехо посмотрел бутылку на свет: она была наполовину пустой.
— Превосходно, мастер Арнольд, не так ли? Ручаюсь, вы с момента своего рождения не пили ничего подобного.
Фламандец ничего не ответил. Повторно опьянев, он снова свернулся клубком и захрапел.
— Оставим его в покое, — пробормотал дон Баррехо. — Пусть отдохнет. Не стоит выливать в него всю бутылку. Это было бы крайне непредусмотрительно.
Трактирщик взобрался на бочку, поставил на место крышку и вернулся в таверну, чтобы облачиться в кирасу и шлем.
— Вот я и вернулся в воинскую братию, — вздохнул он. — Эх!.. Ведь были же славные времена!.. Драгинассе некогда было ржаветь. Кто знает. Может, эти времена вернутся.
Четверть часа спустя насквозь промокшая Панчита вернулась в сопровождении красавца лет тридцати, с бронзовым, как у индейца, цветом лица и с черными усами, придававшими ему воинственный вид. Дон Баррехо не слишком преувеличивал, когда говорил Панчите о бычьей силе ее брата, потому что вновь пришедший и в самом деле был сложен из кучи мускулов и мог перешибить кулаком даже бычьи ребра.
— Ты нанял тележку, Риос? — спросил дон Баррехо.
— Да, шурин, — ответил красавчик.
— Ты знаешь, чт'o нам предстоит сделать?
— Сестра мне все объяснила.
— Шпагу-то ты хоть прихватил? Дело может плохо кончиться.
— Ты же знаешь, что я больше привык орудовать дубиной. Вот ее я взял с собой.
— Тогда за дело. Панчита, посвети.
Мужчины спустились в погреб, не без труда подняли большую бочку и, изрядно помучившись, водрузили ее на тележку, стоявшую у дверей таверны. Бочку установили в вертикальном положении, чтобы не нарушить сон фламандца.
— Запри
— Когда ты вернешься? В какое еще приключение ты вляпался, милый? Мы так спокойно жили!..
— Когда речь заходит о сокровищах великого касика Дарьена, нельзя колебаться и поднимать руки, женушка, — ответил гасконец. — Да и потом в моих венах течет кровь ста тысяч авантюристов, и я уже начал быстро стареть в этой своей таверне. Риоса я отошлю назад. Он составит тебе компанию до моего возвращения.
Гасконец обнял жену и пристроился позади тележки, тогда как могучий кастилец тянул повозку лучше всякого мула.
Эта ночь была не лучше предыдущей. Ветер несся над темными улицами с тысячей завываний, ломая длинные листья роскошных пальм и опустошая сады; дождь ни на мгновение не прекращался.
Брат Панчиты и дон Баррехо, — один из них тянул тележку, другой — толкал, — уже добрались до конца улицы, когда навстречу им вышли трое мужчин, находивших наслаждение в водной купели и мирно беседовавших между собой.
— Ого! Куда это вы тащите в столь поздний час такую малюсенькую емкость? — спросил один из них, приближаясь к тележке.
— В порт, — сухо ответил дон Баррехо.
— А не стоит ли попробовать это вино, прежде чем его вылакают перуанцы или чилийцы?
— Товар опечатан, — ответил гасконец, не переставая толкать тележку.
— Черт побери!.. — возмутился другой встречный. — Можно проткнуть брюхо этой бочки и высосать немножко жидкости. Или ты думаешь, что у нас не хватит пиастров, чтобы заплатить?
— Это не мое вино.
— Ты зря пытаешься надуть нас. Мы узнали тебя. Ты ведь — хозяин таверны с призраками.
— Короче, что вы хотите? — спросил гасконец, у которого кровь побежала быстрее.
— Выпить, черт тебя подери!.. — в один голос ответили трое незнакомцев, преграждая дорогу Риосу.
— Что выпить?
— То, что залито внутри, карамба, — пояснил один из троицы.
— Что ж! Если хочешь, подними крышку, и я брошу тебя к ногам зверя, сидящего там, внутри. Ну, храбрец, хочешь взглянуть? Ты ведь не знаешь, что там спрятан ягуар?
— Шутишь! — дружно вскрикнули трое.
— Ну-ка приложите к бочке свои ослиные уши и послушайте, — сказал дон Баррехо.
Как раз в этот момент фламандец всхрапнул, да так сильно, что даже бочарные клепки задрожали. Незнакомцы, нисколько не убежденные словами владельца таверны «Эль Моро», обступили тележку и вытянули головы в направлении бочки. Услышав хриплый рык, они в испуге отскочили.
— Carrai! — закричал один из них. — Хозяин вывозит привидения, поселившиеся в его погребе!.. Ходу, друзья!..
— И побыстрее, а то выпущу ягуара, — подстегнул их дон Баррехо. — Это пострашнее всяческих привидений.