Последние хозяева кремля. «За кремлевскими кулисами»
Шрифт:
— шпионаж особого вида. Свое развитие он получил во второй половине нашего века.
Где-то могут стрелять, работать отмычкой, нестись с головокружительной скоростью, уходя от погони, но все это остается за пределами этих тихих стерильно чистых конструкторских бюро и лабораторий. Здесь то, что добыто в отчаянной перестрелке, выкрадено с помощью отмычки и обмана, обретает новую жизнь.
Сигналы электричек напоминают о том, что рядом шумный огромный город, а в институте у Белорусского вокзала, таком же, как и сотни других, разбросанных по всей стране, заняты тем, как иногда крохотные, добытые в разных странах детали собрать в единое целое. Так, из того, что прибывает в ящиках с невинной надписью ’’электрические плитки’,’ в конечном счет е и была
В течение трех лет шли в Москву ящики из Калифорнии. Наконец, в Министерство торговли пришло еще одно тревожное письмо. На сей раз из фирмы Фэйрчайльд в Сан-Хозе, занимающейся разработой авиационных испытательных систем. Фирма сообщала, что некая калифорнийская техническая корпорация заказала секретнейшее оборудование. Тогда в министерстве вспомнили, что это та же самая корпорация, о подозрительной деятельности которой они уже получали сигналы.
Специальный следователь министерства Боб Райс выехал на место. Ему не составило труда узнать, что Калифорнийская техническая корпорация существует только на бумаге, что возглавляет ее некий Тони Метц, а единственным сотрудником является некая Дорн Тител. В свою очередь ФБР выяснило, что Тони Метц^никакой ни Тони и ни Метц, а Анатолий Малюта, родившийся 25 января 1920 года в Харькове. Получив такую информацию о ком-либо, Ведомство Андропова, недолго думая, тут же упрятало бы такого субъекта за решетку на долгие годы. В США для того, чтобы привлечь Малюту даже к суду, этого было недостаточно.
Между тем Райс получил сведения из Пало-Альто о том, что Метц-
Малюта объявился и там. Он заказал микроволновое оборудование для перехвата телефонных разговоров. А из городка Сан Вэли Райсу сообщили, что все та же вездесущая корпорация сделала заказ на две системы „Хоке”, необходимые для производства микротранзисторов.
В институте у Белорусского вокзала работы были близки к завершению. Не хватало нескольких деталей. Никто не сомневался в том, что они поступят со дня на день. Все предвкушали хорошую премию, награды и повышения в чинах. Андропов довольно проглядывал каждое утро поступавшие к нему из управления ”Т” докладные. Для него это являлось еще одним достижением в деле осуществления разработанной им программы.
Став во главе КГБ, он получил полную возможность убедиться в том, что все разговоры о техническом превосходстве СССР — сплошной блеф. Он мог обманывать кого угодно, но себя ему обманывать было незачем. Вот тогда-то и родился в его голове план, в котором нашли свое воплощение его макиавеллиевская страсть к интригам и любовь к разыгрыванию многоходовых комбинаций. Технический шпионаж, охватывающий все области промышленности и техники, все индустриальные страны мира — вот что выведет страну из отсталости, а не эти трескучие призывы к „выполнению и перевыполнению”. То, что не может быть произведено в СССР, должно быть украдено и доставлено в СССР. Кража становится основной формой деятельности КГБ. Отбрасываются прочь всякие условности — уголовщина занимает подобающее ей место в кабинетах Лубянки.
В этом получает еще одно подтверждение та уголовная основа, на которой с первых дней своего возникновения строится советское государство. И уголовник Джугашвили, который, грабя на Кавказе, делился добычей с находившимся за границей Лениным, и сам вождь большевизма, провозгласивший лозунг „Грабь награбленное”, создали тот тип государства, который иначе как уголовно-социалистическим не назовешь. В таком государстве вор объявляется „социально близким”, такое государство превращает в жуликов всех своих граждан, потому что если не украсть, не пойти на сделку со своей совестью, то и не выживешь. Поэтому и в краже техники за границей советское государство не видит ничего предосудительного.
Это было тем более необходимо, что Советский Союз затеял обширную программу перевооружений. Простого увеличения выплавки стали и чугуна для этого было явно недостаточно. Речь шла об электронике, компьютерах, вычислительной
Думая об этом, Андропов уносился мыслями к тем памятным осенним дням 1962 года, когда в Москве проиграли схватку с Америкой и вынуждены были убрать ракеты с Кубы. Та ночь, когда Хрущев спал в своем кабинете, когда мир вплотную подошел к ядерной войне, была тревожной и для Андропова. Ему, принимавшему активное участие в разработке плана по установке ракет, теперь пришлось глотать горькую пилюлю. То, что придется отступать, становилось яснее с каждой минутой. Затевая войну нервов с Америкой, в Кремле были уверены в том, что в Вашингтоне не знают, каково ракетное вооружение, которым располагает Советский Союз.
Меряя тогда шагами свой кабинет на Старой ппощади,Андропов время от времени подходил к окну и вглядывался в скрытую ночной тьмой, перерезанную точками уличных огней ту часть Москвы, которая носит древнее имя Китай-города. Он не ведает, что на другом конце столицы, быть может, как раз в эти минуты полковник Олег Пеньковский посылает в эфир информацию о том, что не располагают советские руководители тем вооружением, которым грозят Америке. Нет у них этого вооружения.
Андропов еще ничего не знает о Пеньковском. Он смотрит на оставшиеся с дореволюционных времен утлые домики Солянки, и от него не может укрыться очевидное: то отступление, которое начнется с минуты на минуту-результат отсталости. Самим с ней не справиться.
Конечно, Запад со своими секретами не расстанется даже за деньги... Значит, надо использовать свои средства. Надо заставить его работать на нас.
Через пять лет, придя в КГБ, он начинает претворять свой план в жизнь. Помимо прочего, он отвечал и личным планам Андропова. То, что военная промышленность становилась зависимой от его ведомства, давало ему возможность влиять на нее, а через нее и на всю экономику страны. Рука Андропова становилась действительно длинной.
Более того, когда столько людей занято кражей техники для военной промышленности, они становятся кровно заинтересованы в росте этой промышленности. Без этого они становятся лишними. Весь отдел ”Т” делается лишним. Известные на Западе цифры показывают, что стоимость украденного оборудования превышает весь бюджет КГБ. Кража окупает все. Что бы произошло, если бы вдруг гонка вооружений в Советском Союзе прекратилась и красть военные секреты стало бы ни к чему? Выходит, КГБ прямо заинтересовано в гонке вооружений. И еще один любопытный парадокс... Ведомство, столь ревностно работающее над тем, чтобы оснастить Советский Союз новейшей техникой, в то же время заинтересовано в его... отсталости. Ведь не будь этого, кто бы нУждался в услугах управления ”Т”, разве было бы таким сильным влияние КГБ в промышленности и армии?
Андропов готовился праздновать очередной успех, а в Калифорнии для Малюты-Метца уже были расставлены сети.
Он ни о чем не подозревал, когда в его офисе раздался телефонный звонок и представитель Министерства торговли поинтересовался тем, что экспортирует его фирма в Западную Германию.
— Мы — маленькая компания, — все еще ничего не подозревая, ответил Малюта. — Мы экспортом сами не занимаемся, а лишь выступаем в роли посредников.
— Есть ли у вас документация на то, что вы недавно отправили в Дюссельдорф?
— А зачем? — разыгрывая удивление, спросил Малюта. — Мы приняли заказ по телефону. Впрочем, если правительство усматривает в этом какое-то нарушение, мы немедленно отменим заказ.
Заместителя федерального прокурора в Лос-Анджелосе Теодора Ву такое объяснение не удовлетворило. На кого в действительности работает фирма Метца-Малюты, у него сомнений не было. Ему только надо было поймать его с поличными. Для увезенного ребенком из коммунистического Китая Ву это явилось бы своего рода оплатой долга стране, которая дала ему все, о чем он мечтал.