Последний аккорд

Blitz-22

Днём Голд и Роланд съездили в гараж за вещами, после чего Голд лично отвёз маленькую семью дочери со всеми пожитками в Бруклин и ненадолго там задержался. Заболтался с Коль, пока Роланд суетился по дому, явно радуясь, что вернулся. Скоро Голд собрался уходить, и его, конечно же, уговаривали остаться ещё на час, но дома его ждала Белль, да и нужно иметь совесть и не смущать детей своим присутствием, когда им так хотелось остаться наедине с их собственным домом и друг с другом. Коль, игнорируя все уговоры и возражения, вместе с Роландом

вышла в прихожую, чтобы проводить его.

— Я к вам привык за это время, — с улыбкой сообщил напоследок Роланд. — И, как ни странно, буду по вам скучать.

— И я, — Голд пожал ему руку. — Но это, поверь мне, долго не продлиться.

— А вы отлично спелись, — насмешливо фыркнула Коль. — Я скоро ревновать начну…

— Это гормоны, — усмехнулся Роланд. — Тебе кажется.

— Ага… Гормоны.

Голд осторожно обнял дочь и легко поцеловал в щёчку.

— Тебя я всегда буду любить больше всего на свете, — едва слышно прошептал он ей на ушко. — Никогда не забывай.

— Не забуду!

— Жизнь скоротечна и ярка. Напоминает вспышку или мыльный пузырь. Тем и ценна.

— Иногда мыльный пузырь — просто мыльный пузырь, папа, — ответила на его неожиданное философствование Коль и легонько щёлкнула по носу. — Выше нос! И обещай, что приедешь ко мне в субботу! Или раньше…

— Обещаю!

Теперь она его обняла и расцеловала, а затем очень неохотно отпустила. Румпель доброжелательно кивнул на прощание Роланду, надел шляпу и оставил их.

Домой он добрался к пяти. Белль перестала ворчать и, пока он готовил ужин на троих, пыталась помогать, развлекала его рассказами о всякой чепухе и постоянно шутила, но её веселье казалось слегка преувеличенным. Крис оказался таким же весельчаком, и их совместные усилия заставили Румпеля подозревать, что против него объединились. Ещё сильнее его утвердил в этой мысли произошедший за ужином разговор.

— Спасибо за ужин, — поблагодарил Крис. — Всё очень вкусно.

— Пожалуйста. И ты не угадал.

— Это потому что ты постарался, чтобы я не угадал. Но я и сам очень старался.

— Как знаешь.

Голд улыбнулся ему, а потом помрачнел и будто выпал из реальности.

— Ты в порядке? — вернул его Крис.

— Конечно, — почти возмутился Румпель. — Что заставило тебя думать иначе?

— Сложно объяснить, — пожал плечами парень. — Ты мог бы в пятницу встретиться со мной в Манхэттенс-Молл? Где-то примерно в шесть.

— Отличная идея, — тут же одобрила Белль и сразу всем своим видом дала понять, что сама не пойдёт. — Идите!

— Только мы? — медленно кивнул Голд. — А что мы будем делать?

— Просто согласись или откажись.

— Ну, хорошо. Почему бы и нет? В шесть?

— В шесть.

— Идёт.

Крис очень серьёзно кивнул на это, убрал за собой, пожелал им спокойной ночи и ушёл к себе.

— Всего половина восьмого, — нахмурился Голд. — Он ушёл спать? И чего он задумал?

— Узнаешь в пятницу в шесть, — загадочно ответила

Белль. — Я лишь должна была помочь ему уговорить тебя.

— Да что не так? — рассердился он. — Чего вы от меня хотите?

— Вот, — подчеркнула она. — Хотя бы это не так. Как закончишь злиться — обращайся. Я буду прямо здесь.

Белль ушла на диван, взяла с журнального столика электронную книжку, которую давно приспособила под себя и погрузилась в чтение, поначалу для вида, а затем, когда он тут же за ней не бросился, по-настоящему. Сам он переделал домашние дела, нашёл одну из газет, пришедших на неделе, выпавшей из его жизни, и демонстративно расположился на том же диване, но тоже скоро по-настоящему отвлёкся на десятки статей. Через час или чуть больше он обратился к Белль.

— Судью Филмора убили, — сообщил Голд новость, повторяющуюся в нескольких разделах. — Забавно…

— Знаю, — она оторвалась от книги. — Это было пять дней назад. Ты был с ним знаком?

— Был, но всё равно что не был, — он бросил газету на столик и посмотрел на Белль, которая тоже отложила книгу в сторону. — Извини меня.

— Тебе не за что извиняться. Совсем не за что.

— Ладно. Просто не хочу ссориться. Ты мне нужна. Очень.

— И ты мне. Поэтому…

Голд не дал ей договорить, придвинулся, привлёк к себе и поцеловал.

— Так нечестно… — прошептала Белль, на мгновение прерывая. — Но продолжай.

Он рассмеялся и продолжил. За этим поцелуем последовали новые неторопливые поцелуи. Он начал раздевать её, а руками всё чаще спускался ниже и ниже, посадил её к себе на колени и, сдаваясь под ответным натиском, начал раздеваться сам.

— Может быть, пойдём в спальню? — с улыбкой предложил Голд, лишившись рубашки. — Не верю я, что он спит.

— Сюда он навряд ли вернётся, — возразила Белль. — Но лучше в спальню.

Он стремительно встал, подхватил её на руки и утащил в постель, где до конца раздел её и себя, распростёрся над нею, заключил в объятия и взял её сильно и нетерпеливо нежно, удерживая в одном положении, накрыв её губы своими, не предоставив ей возможности выразить малейшее несогласие. Она не оказала никакого сопротивления и, напротив, разделила с ним этот порыв, и очень скоро получила свою долю удовольствия, опередив его на миг. После он дал ей совсем немного свободы, обнял бережнее, но всё так же нависая над ней, закрыл глаза, коснувшись лбом её лба, и постарался отдышаться.

— Я люблю тебя, — просто и искренне сказала Белль.

Румпель тихо засмеялся и опять поцеловал её, выражая взаимность, перешёл с губ к щекам, подбородку и шее, заставляя её смеяться вместе с ним, а затем лег рядышком и прижал её к своей груди.

— Может быть, ты хотела бы завтра пойти со мной?

— А ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Ну, да… Но если ты не хочешь…

— Хочу, — заулыбалась Белль. — Очень хочу!

— А ты всё ещё хочешь заставить меня излить душу?