Последний аккорд
Шрифт:
— Но мы же хотели жить, как обычные люди…
— Здесь можно сделать исключение.
— Это ещё почему?
— Потому что я думал, что ты захочешь быть рядом с Коль, — убедительно произнёс он. — И сразу взять внучку на руки, а не через три-шесть недель.
— А ты умеешь соблазнять, — с лёгкой досадой сказала Белль и сдалась. — Ладно, пусть будет исключение. Наливай.
— Вот и умница! — похвалил он, откупоривая пузырёк. — Думал, будет сложнее.
— Ах, так! Если бы я могла, то кинула бы в тебя подушкой!
— Кинешь через неделю, если вспомнишь.
— Не забуду, — пригрозила
Засыпая возле жены этой ночью, Румпельштильцхен ощущал покой, ему не свойственный, какой обычно наполняет жизнь человека, принимающего правильные решения. Раньше он бы высмеял себя за такие мысли, но сейчас ему не хотелось, или было попросту лень развлекаться самоиронией, или было слишком хорошо… Он думал, что проспит всю ночь, а потом и весь следующий день, но без всякого будильника открыл глаза ровно в семь часов утра. Белль ещё, как ни странно, спала, и он не стал её будить, полюбовался несколько минут, осторожно выбрался из постели и бесшумно пошёл в ванную, а потом на кухню, приготовить завтрак для всех или только для них двоих. Там выяснилось, что только для двоих.
Роланд, Коль и Крис тоже проснулись и собрались за столом. Крис уже переоделся в школьную форму и ел хлопья, перелистывая комикс, Роланд заканчивал с завтраком для Коль, которая в ленивой безмятежной позе развалилась на паре стульев и хмуро смотрела на варёное яйцо, аккуратно нарезанное и разложенное на блюдце прямо перед ней.
— Всем доброе утро, — поприветствовал их Голд, и они ему ответили тем же.
— Присоединитесь? — любезно предложил Роланд, кивая на блинчики, явно приготовленные с расчётом на диету Коль.
— А из чего они?
— Из гречневой муки, — ответила Коль. — Пока одна мама спит, её заменяет другая.
— О, я не твоя мама, — усмехнулся Роланд. — Я гораздо надоедливее и зануднее.
— Это правда, — согласилась она. — Думаю, я скоро буду с грустью вспоминать дни своего вынужденного одиночества…
— Ну, могу уехать…
— Нет, не надо! — тут же выпалила дочь. — Я пошутила!
Голд тихо засмеялся, двинулся к холодильнику, по пути чмокнув Коль в щёку и взъерошив волосы на голове Криса, и начал готовить сам. Роланд испёк последнюю партию блинчиков, нарезал яблоко и полностью освободил ему место. Когда он готовил завтрак в постель, то всегда делал это почти бездумно, ориентируясь на вкусы жены и собственную интуицию.
— М! И как ты провинился? — весело спросила Коль, ковыряя вилкой уже последний блинчик. — Или нет… Что-то неясное… Крис?
— Да, ты права! — отметил Крис. — Это не совсем «виноватый завтрак».
— Какой? — нахмурился Голд.
— Блин! — воскликнула Коль. — Я проспорила Альберту! Он и правда не специально!
— Что не специально? — тактично спросил ничего не понимающий Роланд. — Я что-то явно пропустил.
— Да ты и не знал, — успокоила Коль и похлопала его по плечу. — Просто папа всегда через всё самовыражается. И как правило, существует всего три вида завтраков.
— Чушь! — фыркнул Голд и поставил чайник. — Нет такого!
— Есть, — не согласилась дочь и продолжила: — Первый вид — классический. Что-нибудь обыденное и простое и обязательно с апельсиновым соком слева на подносе,
— Ну, хватит! — начал сердиться Голд. — Да что же с этим чайником?!
— Он состоит из того, что мама больше всего любит, — не остановилась Коль. — Плюс десерт. И что-нибудь вишнёвое: джем, крем или сама вишня. Сопровождается кофе, и если им никуда не нужно, в него добавляется коньяк. И, конечно же, красная роза. А третий вид — «виноватый» завтрак. Он обязательно включает в себя «виноватую» вафлю с шоколадным сиропом и белую розу. А сейчас чай с долькой апельсина, творог с вишнёвым джемом и «виноватая» вафля. Розы нет, потому что мама сломала руки, постоянно сидит дома и цветы ему под руку не ставит.
— Эта самая бредовая вещь, которую я слышал, — спокойно ответил Голд. — И то, что сейчас это совсем не совпадает, только подтверждает моё мнение.
— Не хочу расстраивать, папа, но исключения подтверждают правила, — сказал Крис. — А мне пора. Всем пока!
— Пока, Крис! — отозвался Голд. — Жду к ужину. А что на ужин — предскажи! Ведь я такой предсказуемый!
— Не обижайся! — крикнул Крис из коридора. — Но предсказать всё равно попробую. Вышлю тебе сообщение, как домой пойду. Только заряди телефон!
— Он в машине.
Этого Крис уже не услышал, ушёл, а Голд, нарочито переставив все предметы на широком подносе, и состроив Коль недовольно-насмешливую рожицу, удалился к себе в спальню. Поставив поднос на тумбочку, Румпель забрался на кровать и поцеловал жену в губы. Первый не сработал, и ему пришлось сделать ещё пару попыток, пока она наконец не улыбнулась.
— Сколько времени? — спросила Белль, потягиваясь всем телом.
— Почти восемь. Я приготовил завтрак.
— Вот как? Да ещё и в постель! За что? Или почему… Это «виноватая» вафля?
— Ничего не «виноватая»! Обычная, — проворчал Голд. — Больше никогда ничего готовить не буду…
— Не сердись! — рассмеялась Белль и обняла его. — Я не специально. Это очень мило.
— Мда?! — покосился он, уже улыбаясь. — Так уж и мило?
— Не то слово!
Голд достал подставку, поставил её перед сидящей в постели Белль и подал завтрак, а сам решил воспользоваться подносом. Белль уже самостоятельно справлялась с едой, здорово наловчилась, пока его не было.
— Теперь всегда сама ешь?
— Ага, — с удовольствием подтвердила жена. — Крис уже ушёл?
— Да, ушёл. Убежал. Коль и Роланд ещё сидят.
— Может, к ним пойдём? Или ты…
— Можно и к ним, — легко согласился Голд. — Даже, наверное, не помешаем.
И они вместе с завтраком перебрались в гостиную за общий стол, где Коль и Роланд тянули время за чашкой чая. Вчерашние темы все четверо больше не затрагивали, увлечённые планированием ближайшего будущего. В основном планы касались Коль. Уже сегодня мистер и миссис Гуд решили уехать домой к своей жизни и своему будущему, а Голд вызвался им помочь, чтобы ускорить своё личное возвращение, и потом вызвал лёгкое недовольство Белль тем, что собирался идти в офис уже на следующий день. Просто она не могла поверить, что все пережитые им потрясения на нём никак не сказались, и, скорее всего, была права.