Последний аккорд

Blitz-22

— Да, детка, — рассмеялась Белль. — Хоть всю искусай! Я буду рядом.

Голду Коль ничего не сказала, только взяла за руку и сильно сжала, и когда схватки участились и пришла доктор Мид, она выгнала его и Роланда из палаты.

— Не могу поверить, что она меня и правда выгнала, — ошарашенно пробормотал Роланд. — Она, конечно, предупреждала, но я думал, что она так шутит.

— Ей, вероятно, удобнее с женщинами, — успокоил его Голд. — Не принимай на личный счет. Не переживай и не нервничай. Давай лучше присядем.

Голд бы хотел,

чтобы кто-нибудь и ему сказал то же самое. Некоторое время они молча сидели, а потом начались звонки. Роланд сообщил новость Робин, Голд — Крису, а те цепочкой разнесли её дальше, так что в следующие два часа к Коль нагрянула целая толпа неравнодушных. Сначала приехали Адам и Келли, потом Крис и Альберт, потом Робин, которая по такому случаю оставила детей с няней, и, наконец, Ив. Их всех попросили освободить коридор и подождать в зале для посетителей. Роланд не хотел уходить далеко от палаты, но Голд убедил его, напомнив о том, как много времени это может занять. Крис и Ив сходили за кофе в кофейню выше по улице, вернулись минут через тридцать, в которые Адам добродушно подшучивал над Альбертом, называя его нынешний визит репетицией.

— Держите, мистер Голд, — Ив протянула ему стакан. — Я взяла вам чай, а не кофе.

— Спасибо, — рассеянно поблагодарил Голд и вдруг понял, что почти не прислушивался к тому, что говорили остальные.

Более отстраненным казался только Роланд, который сидел слева от него и молчал. Ив села справа и тоже не вступала в беседу, пока она не потекла в интересном русле: Робин заговорила о магии. Дочь Роланда и Коль вряд ли могла стать ведьмой, но всё же Робин допустила такую мысль просто забавы ради, отвечая на безобидные размышления Адама о том, какой девочка может стать в будущем.

— Сторибрук? — скептически сказала Ив. — При чём тут Сторибрук? Она вряд ли имеет к нему отношение. Да и не тебе ли понравился Нью-Йорк, Робин?

— Понравился, — согласилась Робин, — Шумно, конечно, и людей много, но в целом мне очень нравится. Но Сторибрук…

— Нет. Никакого Сторибрука! Ни за что и никогда! — вдруг резко сказал Роланд. — Простите! Я подожду в коридоре. И ходить за мной не нужно!

С этими словами он встал и вернулся к палате, и Голд, не вняв его убедительной просьбе, последовал за ним.

— За тобой идти, может, и не нужно…

— Вам можно, — улыбнулся Роланд тестю и подвинулся. — Садитесь! Перегнул я?

— Нет, — отмахнулся Голд и сел рядом. — Сказал как есть. Я тоже переживаю. Работа такая у родителей: переживать и принимать всё как есть. И каждый раз думать, что ты сделал не так и что ты не сделал, а должен был. Не самые воодушевляющие слова, но верные.

— Я понимаю. И спасибо вам за них, — ответил зять. — Я готов ко всему. Готов пойти на всё ради того, что важно. Я не понимал до этой минуты насколько. Признаться, несмотря ни на что, мне всё равно страшно.

— Это естественно, — Голд дружески сжал его плечо. — Но страх не всегда враг. Иногда это друг, защищающий

от неверных решений.

— Вот бы знать, что там…

Один раз им удалось это узнать, когда дверь приоткрылась и раздались крики Коль. Роланда и Голда это никак не успокоило. Всё же ждать оставалось недолго, и где-то через час из палаты выглянула доктор Мид.

— Мистер Гуд, вы можете зайти.

Роланд неуверенно взглянул на Голда, и тот кивнул ему, а потом слегка подтолкнул к палате, из которой чуть ли не сразу вышла Белль, облачённая в одноразовый халат и улыбнулась мужу.

— Она умница. Они обе умницы, — сообщила Белль. — И я, кажется, влюбилась.

Голд сделал шаг ей навстречу и обнял. Вся компания медленно подтянулась к ним, и Роланд, чуть ли не плачущий от радости, на минутку вышел к друзьям с ребёнком на руках. Голд мельком взглянул на внучку, убедился, что она здорова, и проскользнул мимо всех к своему настрадавшемуся ребёнку.

— Папа… — устало отреагировала Коль.

Он сел рядом, поцеловал её руку, погладил по влажным волосам и улыбнулся ей грустно и нежно:

— Папа.

— Как я выгляжу? — улыбнулась ему дочь. — Не говори, что прекрасно!

— Ужасно! — насмешливо сказал Голд. — Жутко! Просто отвратительно!

— Эй! — она хлопнула его по руке. — Перебор!

Они немного над этим посмеялись.

— Что ты чувствуешь? — спросил Румпель, когда смех затих.

— Облегчение и радость, — ответила Коль. — Ты видел её?

— Ещё успеется.

К ним присоединилась Белль и устроилась с другой стороны.

— Спасибо, мам, — поблагодарила Коль.

Белль ничего не ответила, только поцеловала дочь в висок. Так втроём они сидели минут пять, хотя казалось, что вечность, а потом вернулся Роланд, и Голд с Белль решили на сегодня их оставить. Другие посетители также разошлись.

На следующий день рано утром они снова поехали домой к Коль. Роланд уже уехал в клинику, оставив записку, зная, что они зайдут. Белль деловито осмотрела запасы, составила список того, что необходимо было докупить, и они поехали в магазин детских товаров, где помимо того самого необходимого, купили несколько подарков от себя: что-то из одежды, кое-какие игрушки, сочетающиеся с интерьером детской. Голд купил мягкого медведя, похожего на того, что уже был у Коль, только поменьше и светлее и, расплатившись, спрятал его в карман. Когда они подъехали к дому, Румпель сообщил жене, что едет к Коль.

— Ладно, — согласилась Белль и поцеловала его на прощание. — Там и встретимся.

Так он отправился в клинику один. Мягкий медведь по-прежнему лежал в его кармане.

С Роландом он разминулся, но Коль всё же была не одна: новорожденная девочка спала у неё на руках.

— Папа! — обрадовалась дочь. — Заходи! Она не спит. Вредничает.

— Привет… — Голд шагнул в палату огляделся. — Открытки?

На столике стопкой лежали открытки, и ещё стояла корзина с разрешёнными угощениями.