Последний аккорд

Blitz-22

— Да, множество открыток, — весело подтвердила Коль. — Верхняя от Реджины. Обещает заглянуть. И Сюзанн прислала.

— Сюзанн? Клянусь, я ей не говорил.

— Знаю. Я сказала. Мы с ней переписываемся иногда. Это мне?

Она кивнула на игрушку, которая перекочевала из кармана в его руки.

— Тебе, — улыбнулся Голд и положил медведя поверх открыток. — Я не знаю, зачем купил его. Наверное, в компанию тому, что уже есть. Но ей всё равно до трёх лет нельзя с ними играть. Хотя, наверное, меньше, ведь она будет очень умная.

— О, не сомневаюсь! — Коль склонилась над дочерью. — А пока она просто очень обаятельная. Хочешь её подержать?

—

А можно?

— Нужно! Дженни, познакомься со своим дедушкой…

Голд взял девочку на руки и долго на неё смотрел. Она и правда была крайне обаятельная и совершенно ни на кого непохожая, уже какая-то беленькая, чистенькая, смирная, спокойная и живая: жизни в ней было больше, чем в ком бы то ни было. Глядя на неё, он понял, почему Белль влюбилась, и сам он тоже влюбился.

— Ну, здравствуй, Дженни, — растроганно улыбнулся Голд и легко поцеловал девочку в лобик. — Я очень рад нашей встрече.

========== Начало в конце ==========

Коль с дочкой выписали в понедельник. Забирали их Румпель и Белль, потому что Роланда не отпустили утром с работы, а до обеда Коль, которая не любила больницы, ждать не хотела.

Роланд полностью подготовился: убрался, перестелил постель, приготовил еду и предусмотрительно запер Фалко, так что, когда они зашли в дом, их встретил лишь жалобный скулёж из-за двери кабинета и стук когтей по паркету. Пса выпустили чуть позже, и ближе к обеду Белль ненадолго вывела его на улицу.

Коль была ещё очень слаба, и они, естественно, решили остаться с ней до прихода Роланда. Сначала она долго сидела вместе с ребёнком в гостиной, потом покормила дочь и уложила в детской.

— Не хочешь прилечь? — заботливо спросил Голд, проводивший её наверх.

— Нет. Я и так вчера весь день лежала, — улыбнулась Коль. — Я, пожалуй, побуду с вам внизу, сяду в своё кресло и укроюсь одеялом. А Дженни мы навестим через час или услышим через программу. Хорошо?

— Хорошо, — согласился он, подал ей руку и проводил вниз.

Где-то через двадцать минут после этого заглянула Робин, убедилась, что всё в порядке и Коль будет не одна, отказалась от чая и убежала по своим делам. За этот короткий визит Робин успела затронуть несколько важных вопросов, ответы на которые они искали уже без неё.

— Я могу помочь с документами, — предложил Голд. — Как только определитесь с полным именем.

— Нет-нет, — отмахнулась Коль. — Роланд всё сделает на неделе.

— А второе имя Марианн? — предположила Белль.

— И да, и нет. Джейн Мэри Энн Гуд. Мэри Энн созвучно с Марианн, и в то же время не в честь покойника. Мне кажется, что так лучше.

— Так лучше, — кивнул Голд. — В общем, наша помощь не нужна.

— Вы и так помогаете, — тепло сказала Коль. — Правда. Вы просто идеальны.

— Засмущала, — усмехнулась Белль. — Приготовлю ланч. Тебе нужно поесть.

— Что бы я без вас делала! Не обращайте внимания: я сейчас крайне сентиментальна.

— Ну вот! А я-то уже обрадовалась…

Белль, смеясь, ушла на кухню, Голд остался с Коль. На самом деле, они мало чем могли помочь, и дочь в общем-то ни в чём не нуждалась, поэтому он лично не видел причин для такой высокой оценки. Позже, избавляя Коль от необходимости подниматься по лестнице, он сам ходил проведать Джейн и через какое-то время принёс её вниз покормить. Он радовался каждой лишней минуте общения с внучкой, представлял её будущее, частью которого он постарается стать, думал о том, что он мог бы для неё сделать, чему хорошему он мог бы потом научить её и какой образ самого себя хотел для неё создать. В том,

что Дженни ждёт самая нормальная жизнь, он почти не сомневался, зная мнение её родителей и полностью его разделяя, однако всё равно волновался. Сильнее него волновался только отец девочки, что Голд и прочитал в его глазах, когда тот после обеда вернулся домой. Роланд испытывал подлинное счастье и хотел, чтобы так всё и было. Голда и Белль он поблагодарил чуть ли не душевнее, чем Коль, и, когда они собрались уехать, проводил их до машины.

— Береги их, Роланд, — сказал напоследок Голд. — Просто говорю. Не сомневаюсь, что будешь.

— Буду, — кивнул Роланд Гуд. — Спасибо вам за всё, мистер Голд.

— Ты уже говорил это, да и не за что…

— Есть за что. Я вам обязан очень многим.

Голд улыбнулся, дружески похлопал Роланда по плечу и поспешил сесть в машину, чтобы скрыть, насколько ему были приятны слова зятя.

На протяжении оставшейся недели они не приезжали в Бруклин, находя это неуместным, только созванивались и переписывались. Коль присылала фотографии дочери и всё рассказывала о ней и о себе. Ко дню их следующей встречи, которая состоялась в воскресенье, она уже почти оправилась и стала совсем прежней энергичной озорной девчонкой.

— Папа! — Коль в притворном удивлении округлила глаза, открывая ему дверь. — Что ты тут делаешь?

— Разве ты всё забыла? — Голд скорчил рожу ей в тон. — Пришёл за твоим первенцем, конечно!

— Очень смешно! — ухмыльнулась Коль и обняла его, а потом обняла Белль, которая стояла рядом с ним и безмятежно рассматривала перила. — Скорее заходите. Дженни спит. Впрочем, она постоянно спит. Ест и спит, спит и ест. И растёт. В весе прибавила.

— Хорошо! — весело сказала Белль. — Здоровая сильная девочка.

— Это точно! — подтвердил Роланд из гостиной.

Коль сказала, что Дженни спит, но не уточнила где. Роланда они застали в гостиной с малышкой на руках. Казалось, что он сидел так достаточно давно, и Коль тут же добродушно высмеяла мужа.

— Просто я провожу с ней меньше времени, чем ты, — защитился Роланд. — И говори потише: разбудишь.

— Нет, не разбужу, — не согласилась Коль. — Она не проснётся, даже если при ней начнут стучать в барабан.

Но всё равно все старались говорить тише, а Дженни сама по себе проснулась где-то через час и тут же потребовала, чтобы её немедленно покормили, и Коль подчинилась и ушла с ней наверх, предварительно попросив всех не обсуждать ничего важного в её отсутствие. Поэтому все просто обсуждали работу и скучали, обескураженные внезапной бессобытийностью жизни. Это, конечно, было не совсем правдой, но на фоне рождения Дженни незначительным было всё, и они с трудом искали свежую историю, способную оживить беседу дольше, чем на минуту.

Впрочем, у Голда и Белль была одна несколько раздражающая история длиной в неделю, но ею они делиться не собирались. Дело касалось Альберта, который изначально приехал только на выходные, а потом как-то задержался. Разумеется, они были не против и даже радовались такому повороту событий, пока это не стало слишком сложно. Альберта настигло глубокое уныние, и проявлялось оно в очень странной форме. Он ходил по квартире, слава богам, если в пижаме, перестал бриться, читал комиксы Криса и капризничал, как маленький, а когда его одергивали, ворчал и ругался, как восьмидесятилетний старик. Больше всего Голду не нравилась его новая манера материализоваться там, где его не ожидали видеть, и задавать совершенно бессмысленные вопросы. Иногда он даже забывал, что именно хотел спросить.