Последний аккорд
Шрифт:
— Да, верно! Я уж и забыл! — засмеялся Ричард и потом спросил серьёзнее: — Почему ты не захотел купить себе дом, например?
— Не вижу смысла, — ответил Голд. — Мне хватает места и здесь.
— У нас есть большой дом, — сказала Белль и показала Ричарду фотографии форта. — Он даже слишком большой, и жить втроём в таком пустом огромном доме — ужасно. А в перспективе, возможно, даже вдвоём. А Руперту и правда не нужно много места.
— Вот как?
— В этом особняке у него был огромный кабинет, но он всё равно предпочитал сидеть в тесной маленькой подсобке у себя
— Ну, не такой уж и тесной… — проворчал Голд. — Не преувеличивай.
— Да, она была попросторнее, чем его кабинет в этой квартире, — насмешливо сказала Белль. — Он мог переделать под кабинет комнату побольше, но предпочитает сидеть в бывшем туалете.
— Это была довольно большая ванная комната, а не туалет, — защитился Голд. — И не я её под кабинет переделывал.
— Всё-таки места много не бывает, — сказал Ричард. — А дом можно и поменьше найти. Не обязательно огромный особняк.
— Огромный особняк он, можно сказать, построил сам, — улыбнулась Белль. — И всё хотел, чтобы закончили к рождению нашего младшего. А это место по-своему особенное.
— Да, — кивнул Румпель. — Здесь я могу жить самой простой жизнью.
— Но ты не самый простой человек, — возразил Брэдфорд.
— Не самый, — согласился Голд. — Однако порой обычная жизнь сама по себе является целью.
Ричард задумчиво посмотрел на него, принял эту мысль и не стал дальше развивать тему.
До обеда они выпили ещё не одну чашку чая и об очень многом успели поговорить, затем Ричард уже собрался уходить, но они уговорили его остаться на обед. Голд же нашёл в его согласии нечто большее, чем ту неловкую вежливость, которую он продемонстрировал: ему будто бы хотелось о чём-то рассказать, о чём-то действительно важном, и он всё никак не мог решить, стоит ли ему делать это. В противном случае он бы не стал тянуть время и, скорее всего, ушёл бы, не желая злоупотреблять гостеприимством в свой первый визит.
Пока Белль занималась обедом, Голд, по просьбе Ричарда, показал свой маленький кабинет, где как-то с трудом умещался стеллаж, заставленный разными приборами и вещицами, широкий стол, кресло и маленький неудобный диванчик.
— Да уж! — ухмыльнулся Ричард. — И правда похоже на бывшую ванную комнату. Как же ты тут сидишь?
— Как-то, — фыркнул Голд. — Я довольно компактный. Более того: я тут однажды неделю спал.
— Что?! Тут?!
Ричард недоверчиво покосился на диванчик, а потом обратил внимание на стеллаж и вещицы, сложенные на его полках.
— Чинишь часы?
— Да, помимо прочего.
Он прошёл дальше и, заручившись разрешением, опустился в кресло, затем кивнул, удовлетворённый точкой обзора, и переключился на вещи на столе. Голд спокойно наблюдал за ним, заинтересованный тем, что тот сделает дальше.
— Твоя дочь?
Ричард обратил внимание на фотографию в рамке на столе, на которой Коль сидела на крыльце их сторибрукского особняка в обнимку с Раффом. Фотография была сделана где-то через два месяца, после того, как Белль оставила собаку, и Коль подарила её отцу, как некий символ своей маленькой победы. Он посчитал это забавным, да и Коль на снимке была очень красивой, почему
— Да.
— Красивая девушка.
— Да, — Голд не мог не улыбнуться. — Самая лучшая.
— Компас… Не указывает на север?
Ричард ничего не трогал, только обратил внимание на предмет, который не мог его не удивить.
— Сувенир от покойного друга.
— Ясно… — дальше он решил не выяснять.
— Вспоминал его на днях, — Голд подошел к столу, взял компас и спрятал в карман. — Это может показаться странным, но иногда так я себе напоминаю, что нахожусь в безопасности. Относительной безопасности.
— Да, безопасность — это главное…
— Кто тебе угрожает?
Он не хотел задавать этот вопрос, не хотел вмешиваться, не мог себе позволить, но спросил. Ему доставало ума, чтобы не нырять в омут с головой, но никогда не хватало, чтобы совсем не вмешиваться.
— Никто, — покачал головой Ричард. — Во всяком случае не напрямую.
— Политики… Филмор.
— Да, жаль Филмора. Он был одним из тех, кто готов был принять участие в возрождении.
— Возрождении?
— Позже я расскажу тебе. Ничего криминального и опасного в этом нет. Не должно было быть. Это способ переубедить меня, отговорить от того, что я замыслил. Лишить меня веры.
— Веры?
— Её самой, Руперт. Чтобы сделать нечто великое и полезное, нечто хорошее, нужно искренне верить в это нечто, — Брэдфорд выпрямился и печально, почти отчаянно, на него посмотрел. — А кровь хороших людей, которые решили помочь мне, никак не укрепляет веру. В итоге всё может закончиться тем, что честные люди перестанут со мной работать.
— Ты не знаешь, кто это? — осторожно спросил Голд и начал перебирать в уме возможных кандидатов.
— У меня есть догадки. Но нельзя в таком деле полагаться на догадки. Можно натворить таких дел… Ты и сам понимаешь.
— Понимаю.
— Я не хочу тебя в это втягивать, — вздохнул Ричард и встал. — Я не про возрождение. Я про грязь, в которую меня пытаются окунуть.
Они вернулись в гостиную, где Белль уже закончила с обедом и накрывала на стол. Голд помог ей, и вскоре они все приступили к еде. Обед был в ирландском стиле, что Брэдфорд, будучи ирландцем, оценил и с удовольствием поговорил с Белль на эту тему, был весел и совершенно не напоминал того печального человека, с которым Голд говорил в кабинете. Потом Ричард спросил про Криса, и Белль не без удовольствия ответила, положив тем самым начало разговору, который родители могут вести бесконечно. Голд и сам принял пассивное участие.
— А сколько у вас…? — спросила Белль, окончательно запутавшись в размышлениях гостя.
— Пять, — улыбнулся Ричард. — И четыре внука.
— Большая семья.
— Но собираемся мы редко. Несмотря на то, что большинство из них живут в Нью-Йорке. Я тот дедушка, которого они видят только по праздникам. Не очень приятно, знаете ли? — тут он будто слегка смутился. — Но я собираюсь всё исправить. Кстати, вас я поздравить забыл! Руперт сказал мне.
— Да, для нас это счастье.
Белль невольно улыбнулась, вспомнив о Дженни, и Голд вместе с ней.