Последний аккорд
Шрифт:
— 'Angel de la muerte… — прошептал Гарсия. — 'Angel de la muerte…
Неизвестно, говорил ли он о Рене или о самом Голде. В эту минуту Румпель согласился бы с каждым словом, потому что слова сейчас были уже не нужны, и каждое из этих слов было обречено на забвение.
— Ты, кажется, хотел, чтобы тебя вознесли ангелы, — тихо сказал Голд умирающему испанцу, а потом, оторвавшись от него, громко крикнул в образовавшуюся толпу: — Нужен врач! Здесь есть врач?
Врач нашёлся, и он уступил ему место, а сам отдалился на почтительное расстояние. Минутой позже, когда Гарсия наконец-то умер
========== Дела семейные ==========
В Нью-Йорке шёл дождь. Люди в дождевиках и с зонтами и без них, прикрывая головы портфелями и плотными пакетами, текли вместе с водой по улицам, сторонились края дорог и перепрыгивали через лужицы, боясь испачкаться, и куда-то бежали, куда-то спешили, как и мир вокруг. Казалось, только Голду было всё равно. Спешить ему было некуда. Теперь, когда ему не нужно было больше беспокоиться об Адаме, он не мог собраться с мыслями и сообразить, как быть дальше. Разумом он понимал, что должен вернуться домой или в больницу, позвонить жене и сказать, что всё в порядке, но, делая шаг в правильном направлении, он тут же бессознательно отступал на два назад. Всё же несколько часов бесплодных бессмысленных блужданий привели его в нужное место и в нужное время.
Румпель оказался у офиса Белль и увидел её саму у входа в застёгнутом на все пуговицы сером плаще, с зонтом в одной руке и с телефоном в другой. Она пыталась одновременно удерживать зонт, следить за тем, чтобы сумка не сползла с плеча, спорить с кем-то и ловить такси. Он подумал, что надо позвать её, надо обнаружить себя, пока не поздно, но застыл, словно парализованный, вообразив, что встреча с ней не будет радужной. Невзирая на груз и опыт прошедших лет, он боялся, что однажды, как и у любой женщины, у Белль кончится терпение, и она не найдёт в себе сил принять и понять его, не найдёт в себе веры в то, что они всё ещё могут быть одним целым. Потому если бы она в ту самую минуту села в машину и уехала, он бы её не остановил. Но она не уехала.
Белль передумала ловить такси, поправила сумку и отошла к дверям, продолжая разговаривать по телефону, а после просто стояла и просматривала сообщения, повернувшись к нему спиной. Мысленно отчитав самого себя, Румпель набрался храбрости, подошёл к ней и осторожно дотронулся до её плеча.
— Белль…
Она развернулась и застыла, глядя на него так, словно он был призраком прошлого Рождества. Убедившись, что он действительно стоит рядом с ней, она пустила его под зонт и после, по привычке, отдала зонт ему. Хороший знак.
— Прости меня, — повинился Румпель, — но я не мог иначе. Я должен был кое-что закончить. Я…
— Закончил? — резко и холодно оборвала Белль.
Плохой знак.
— Да.
— Рада за тебя.
— За нас, — кашлянул он. — Адам теперь в безопасности.
— Понятно, — растерялась она, понимая теперь намного больше. — Что ты сделал?
— Я обо всём позаботился.
— То есть ты о нём «позаботился»?
— Нет, — покачал головой Голд, а потом закивал, свидетельствуя об обратном: — Да, но не своими руками. Выбора не было.
Белль ничего не ответила, только смотрела прямо перед собой, переваривая услышанное.
—
— Куда уж нам спокойно… — криво улыбнулась она.
— И то верно.
— То есть это и правда всё? — его жене всегда было сложнее поверить в хорошие новости. — Вот так просто?
— Сам ещё не верю, но да. Вот так просто, — подтвердил Румпель. — Я…
Ему не удалось закончить мысль, потому что Белль внезапно обняла его, крепко и бережно, постояла минуту, прижавшись к нему всем телом, а затем отстранилась и легонько ударила по плечу.
— Убежал! — упрекнула Белль гораздо мягче, чем он ожидал. — И опять лапши мне на уши навешал!
— Ты знала, что я вру! — фыркнул Голд. — И между прочим больно!
— Ну уж извините!
— Я не мог иначе.
— Мог, Румпель, — справедливо возмутилась она. — Ты мог сказать мне. Я бы могла помочь. Я бы…
— Не хотел я тебя в это впутывать! — защитился он. — Я никого не хотел в это впутывать.
— Ладно, — остыла Белль. — Как ты себя чувствуешь?
— Отлично. Мне помогли, — ответил Голд. — И я делал всё, как сказал доктор. Ну, кроме того, что не лежал в кровати целыми днями.
— Коль и правда тебя видела?
— Меня.
— А как самочувствие после встречи с капитаном Маккарти?
— А про это ты как узнала? — слегка поперхнулся он.
— Про это знает весь интернет, — невесело усмехнулась Белль. — Кто-то выложил видео, где он тебя бьёт.
— Я не в курсе…
— Видимо, — согласилась она, немного помолчала и язвительно спросила: — Что будешь делать дальше?
— Ну я… — неопределённо протянул он и решил ей сдаться. — Что скажешь.
— И ты меня послушаешь?
— Конечно. Что угодно.
— Отлично. Тогда я сейчас возьму такси, и мы поедем в больницу.
— Белль, слушай… — замялся Голд. — Я не хочу в больницу.
— Ну, разумеется, — вздохнула Белль. — И снова здравствуйте…
— Я не сказал, что я не поеду. Я просто…
— Да?
— Я хочу домой, — он протянул руку и доверительно сжал её плечо. — Я хочу быть с тобой, а не в больнице.
— Но я же и там почти всегда была рядом.
— Это не то же самое. Я бы не хотел, чтобы для встречи со мной тебе нужно было ехать через половину города.
— Ну не половину…
— Ты меня поняла, — настоятельно произнёс Голд и обаятельно улыбнулся. — К тому же кто сможет позаботится обо мне лучше тебя?
— Не подлизывайся!
— И не думал!
— Я узнаю, что можно сделать, — уступила Белль. — Но мы всё равно едем в больницу! Ясно?
— Да. Да, да, да, — он обнял её. — Я люблю тебя.
— И я люблю тебя, — прошептала она, обхватив руками его шею. — Но иногда прибить готова.
— Имеешь право.
Ему удалось уговорить Белль заехать на Голд-стрит за вещами, и там он коротко рассказал ей обо всём, что приключилось с ним в эти выходные. Ей стало не по себе от описания логова Вилларда Хесса, и отвращение к Гарсии она больше не пыталась скрывать, как и сочувствие к бедному Стефано Ортису. Сильнее, чем она, бедняге сочувствовал только Голд, который был обречён до конца дней своих считать себя причастным к его смерти.