Последний аккорд
Шрифт:
— Да, а что изменилось?
— Серьёзно? — горько усмехнулся Адам. — И вообще подслушивать нехорошо.
— Я не подслушивал! За кого ты меня принимаешь! — лукаво улыбнулся Голд. — Я подглядывал.
Адам подавил смешок, покачал головой и попытался уйти.
— Стой! — остановил Румпель. — Мне казалось, что всё хорошо.
— Надолго ли? Ты знаешь Келли. Знаешь, какая она, — откровенно сказал Адам. — Как скоро я такой перестану устраивать её?
— Какой такой?
— Инвалид.
—
— Успокоил.
— Правда?
— Нет!
— Хочешь совет? — вежливо предложил Голд, преграждая сыну путь.
— От мужчины, который до этого целый месяц чуть ли не игнорировал женщину, с которой прожил 24 года? — язвительно спросил Адам.
— Не умничай!
— Дай пройти!
Он побежал вверх по лестнице, но Голд не дал ему дойти до конца, стремительно обогнал и вновь перекрыл ему дорогу.
— Дай мне пройти!
— Не-а. Нет.
— Ну, что?! Что?! — сорвался Адам. — Чего ты добиваешься?
— Ты ведёшь себя как козёл.
— Потому что не веду себя как эгоист?
— Упиваться своими душевными терзаниями — высшая степень эгоизма, — глубокомысленно отметил Голд. — Что приводит нас к тому, что ты козёл.
— Хватит меня козлом называть! Ты сам ещё тот…
— Козёл? Смелее!
— Да, ты — козёл! Вы, сэр, задница! — накричал Адам. — Самая невозможная из всех!
— Я знаю, — самодовольно улыбнулся Голд. — Но мы не обо мне сейчас.
— Уйди с дороги! — прорычал парень.
— Нет. Пока ты не перестанешь вести себя, как козёл, я не уйду.
— Я не веду себя, как козёл! Так лучше!
— Кому лучше? — повысил тон Голд, стараясь не засмеяться. — Ей? Нет. Тебе? Нет. Кому лучше?
— Я последний раз предупреждаю…
— Иначе что?
— Иначе я заставлю тебя отойти силой, — пригрозил Адам.
— Давай!
— Пап, уйди по-хорошему!
— Нет! — замотал головой Голд. — Заставь меня!
Адам попытался обойти его справа и встретил серьёзное сопротивление.
— Это моя жизнь! Какое тебе дело?! Я уже взрослый, и могу сам…
— Никакой ты не взрослый! Кричишь, как подросток, — отчитал его Голд. — И ведёшь себя так же. Был бы взрослым, не боялся бы брать на себя ответственность за Келли!
— Как раз ради неё я это и делаю! — воскликнул Адам
— Нет. Это ты делаешь ради себя, — заметил ему Голд. — Несчастный, но такой героический!
— Уйди, я сказал!!! Вон!
— А я сказал “нет”! Либо заставь меня, либо стой! — это бодание было делом принципа.
— Главное то, что ты хочешь.
— Ладно!
— Ладно!
Адам спустился на несколько ступенек вниз, делая вид, что передумал подниматься, но Голд знал, что это не так.
— Ты меня вынудил! — с досадой крикнул Адам.
Голд только смеялся и не мог остановиться.
— Чего ты смеёшься?!
— Вот это ты! — сказал он, успокоившись. — А нытик, который не знает, что ему делать с собственной жизнью, — не ты.
Адам отпустил его и отступил на шаг.
— Выпьем? — предложил Голд и сжал плечо сына.
— Пошли.
Они спустились вниз и выпили по стаканчику.
— Я дурак? — спросил Адам.
Голд не думал, что он дурак. Ему были знакомы эти чувства. Когда-то давно он совершил много ошибок из-за собственного эгоизма, оправдывая это благими намерениями.
— Нет. Но отвергнешь её — будешь дураком, — мягко ответил Голд. — Ты выстрелишь себе в ногу. Поверь! Я в этом спец!
Адам засмеялся. Вдруг у него зазвонил телефон.
— Это Келли. Не против, если я…
— Конечно.
— Да. Нормально доехала? — он ответил на звонок и покинул комнату. — Отлично. Слушай, а когда лекция?
Голд одобрительно кивнул сам себе и плеснул ещё немного виски в свой стакан.
Второго февраля состоялось очередное слушание. Уилсон-младший на этот раз явился, а Рональд Рид больше не настаивал на невменяемости, но возникли какие-то новые обстоятельства, которые сторона защиты должна была непременно изучить. После этого разозлённый Голд пришёл в офис Хеллера и потребовал объяснений.
— Мистер Голд…
— Это простейшее дело! — рыкнул Голд. — Какие к черту новые обстоятельства?!
— Это формальность, — ответил Хеллер.
— Формальность?! Шестнадцатого суд состоится, а иначе…
— Что иначе?
— Не знаю, как именно вы связаны с моим добрым приятелем, но узнаю, — надавил Голд. — И не только это. Берегитесь, если вам есть что скрывать.
— Мне нечего.
— Есть. По глазам вижу. Такие вещи я нутром чую! — угрожающе улыбнулся Голд. — И ещё… Вы потребуете максимальный срок.
— Мы же всё обговорили… — замялся Хеллер.
— Максимальный срок. И Уилсон, и его отец у меня вот где, — Голд ткнул себя в горло. — Вы потребуете максимальный срок.
— Голд…
— Вы знаете, что устроил ваш друг?
— Да, знаю, — сердито скривился Уилсон. — Но вы говорили ужасные вещи.
— Он говорил не менее ужасные, — злился Румпель. — И если всё не будет по-моему, я сделаю некоторые ужасные вещи! Это понятно?
— Голд…
— Это понятно, я спрашиваю?!
— Я понял, — сдался Хеллер.