Последний фюрер рейха. Судьба гросс-адмирала Дёница
Шрифт:
Между тем Гитлер начал русскую кампанию. Это была великая стратегическая ошибка ввергать себя в войну на два фронта, ошибка, на которой уже обжегся кайзер. Однако выбора у него не было, и действия диктовались, как и в 1939 году, нуждами перегретой военной экономики. Редер и Дeниц, конечно же, придерживались взгляда, что все имеющиеся ресурсы должны быть брошены на сокрушение Великобритании; но без успешного прыжка через Ла-Манш, выполнимость которого и армейские генералы, и морской штаб признавали невозможным, пока не будет достигнуто абсолютное превосходство в воздухе и не найден какой-либо способ исключить королевский флот из зоны высадки, эта задача представлялась чересчур долгосрочной.
В то же время Советский Союз становился мощнее с каждым месяцем
Кампания была представлена как еще один «блицкриг» силами люфтваффе и танковых колонн, от которых Гитлер ожидал, что они очень быстро сокрушат всю советскую систему. Накануне нападения, которое было замаскировано блестящей кампанией дезинформации, он похвалялся, что они увидят «в ближайшие три месяца такое падение, которого еще не видел никто в мировой истории». Это должна стать не просто территориальная победа как то, чего Германии удалось достичь в Западной Европе, нет, это планируется как повторение польской операции, повторение того, что сами Советы устроили в восточных государствах, куда они вторглись согласно советско-германскому пакту, то есть уничтожение элитного класса и всей культуры страны противника. Нет места для старомодного солдатского рыцарства, сообщил Гитлер своим главам родов войск, включая и Редера, это будет война, в которой большевизм должен быть уничтожен навсегда. Комиссары и другие советские чиновники являются преступниками, и их необходимо просто убивать на месте, а любое сопротивление гражданского населения должно быть подавлено с особой жестокостью. «Нашим командирам придется принести эту жертву преодолеть все угрызения совести, которые у них возникнут».
Сразу после долгого совещания, на котором ни один из присутствовавших офицеров не высказался против и не задал ни одного вопроса, был выпущен меморандум штаба, который объяснял, что незаконные действия необходимы: политические руководители (комиссары), которых не убили на месте, должны отделяться от других пленных и уничтожаться на сборных пунктах лагерей военнопленных или в крайнем случае при отправке в лагерь перемешенных лиц. Один из офицеров оперативного штаба набросал черновик, так как «необходимо разобраться, нужна ли письменная инструкция на этот счет», что напоминает меморандум морского штаба, который указывал, что разрешение топить без предупреждения суда в тех областях, где ожидались лишь англичане, «не должно быть дано в письменном виде, а просто основывается на непроизнесенном одобрении оперативного штаба военно-морского флота».
А если вспомнить меморандум Карлса и его слова о «войне против половины или двух третей мира» и отчет о допросе пленных с подлодки Ганса Ениша, которые были «готовы мириться с агрессивным насилием, жестокостью, нарушением договоров и другими преступлениями как необходимыми для того, чтобы немецкая раса поднялась и захватила контроль над Европой», то перед нами предстает жуткая реальность народа, которому кровь застила глаза, охваченного жаждой разрушения (с достойными, но в данном случае чрезвычайно немногочисленными исключениями). Его представители, такие как Гиммлер и Гейдрих, чьи специальные подразделения должны были следовать за армией в глубь России и окружать и уничтожать евреев, вырывать их из самого сердца большевизма и капитализма, были всего лишь видимом верхушкой общего желания восстать против всей системы европейской цивилизации. Перед нами поражающая взгляд встреча с тем джинном, которого Гитлер выпустил из бутылки и который поволок его дальше в кровавую бойню — отчаянного мировоззрения запертого со всех сторон народа, в головы которого на протяжении нескольких поколений вбивали идею аморального мира снаружи, с кровавыми зубами и клыками,
Предсказание Карлса вот-вот должно было сбыться, ведь согласно тому, что Рузвельт объявил о «любой помощи, кроме войны» Великобритании, вся производственная мошь Соединенных Штатов была брошена на чашу весов против рейха и флот США образовывал конвойные группы, которые патрулировали так называемую «зону безопасности США», которая беспрецедентным образом в истории международного права была постепенно расширена до 2000 миль в Атлантику от американского побережья!
В сентябре, после встречи Черчилля и Рузвельта, США начали участвовать в конвоировании кораблей всех стран, выходящих из портов США, вплоть до берегов Исландии, силами и надводных и воздушных соединений. Гитлер еще раз подчеркнул, как важно избежать инцидентов, которые могли бы спровоцировать открытые военные действия в этой необъявленной войне, но в любом случае капитанам подлодок предстояла невыполнимая задача — различить, чьи корабли они атакую на северо-западе, и инцидентов между конвоями США и подлодками было бы много, если бы Дёница не вынудили послать большую часть своего флота в Средиземное море. Но даже при этом случилось несколько стычек, и. во время одной из них, в конце октября, эсминец США «Рюбен Джеймс» был торпедирован и пошел ко дну.
К тому времени немецкие армии на востоке были остановлены под Москвой сопротивлением советских войск и русской зимой, а точнее, неподготовленностью к ней германской военной машины — еще один пример любительства в каждом из отсеченных друг от друга отделов военного аппарата Гитлера. Молниеносная война провалилась из-за огромных расстояний и начавшейся Великой Отечественной войны; стадия быстрого завоевания закончилась; теперь начиналась война за выживание против производственной мощности и людских ресурсов трех ведущих держав мира.
Дёницу потребовалась вся его сила характера и способности, которые в своей книге 1939 года он описывал как характерные черты капитана подлодки, который «должен решать и действовать в одиночку и вести внутреннюю битву с самим собой, чтобы до конца сохранить в своем сердце желание победить, невзирая на все трудности». В этой битве он одержал решительную победу.
7 декабря 1941 года японские авианосцы ударили по военно-морской базе США Пёрл-Харбор. Эта новость стала неожиданностью для Гитлера, который знал о намерении японцев ударить и даже планировал поддержать их, если они атакуют Соединенные Штаты. Теперь, легкомысленно игнорируя гигантскую промышленную и финансовую силу Америки и, по словам его морского адъютанта фон Путткамера, оставаясь слепым перед тем фактом, что эта сила может перекинуться через Атлантический океан, он вновь обрел уверенность в победном исходе войны. Его генералы страдали от таких же приземленных иллюзий; весь его штаб впал «в экстаз ликования», те немногие, что видели гораздо дальше, «стали еще более одинокими».
Морские офицеры видели ситуацию столь же смутно, как и армейские генералы: Карлс, думая в терминах совместных операций со столь неожиданно возникшим японским союзником в масштабе океанов, приветствовал «новое перераспределение мировых владений». Глава группы ВМС «Юг» даже разразился стихами: «Прощай, трусливые мысли, колебания пораженцев и женская робость...» В вахтенном журнале военно-морского штаба даже выражалось сожаление, что «решающий удар» был нанесен японским, а не немецким флотом.
Часть этой эйфории, по крайней мере, у самого Гитлера была, безусловно, просто реакцией на освобождение от того напряжения, в которое его загнала необъявленная война в Атлантике; теперь он мог прояснить свои отношения с Рузвельтом. Тем не менее, у Гитлера случались некоторые вспышки осознания действительности, и возможно, что было и другое основание для этого приступа маниакальной самоуверенности. Возможно, что, даже когда он отдавал приказ об отмене ограничений на атаки американских судов в «так называемой панамериканской зоне безопасности» и подыскивал причины для формального объявления войны против Соединенных Штатов, которая так вдохновит его собственный народ, он уже предвидел конец.