Последний князь Феодоро
Шрифт:
– А я тебя предупреждал, что здесь будет, не так весело, как в Мангупе.
– Нет-нет, напротив, это все пока очень забавно. Я просто боюсь, в один прекрасный день, когда очередной напыщенный индюк, считающий себя потомком Византийских императоров, будет рассказывать Вам очередную глупость о том, что у его коров упал надой или куры перестали нестись, не сдержаться и расхохотаться ему прямо в лицо. И вдобавок крикнуть: «Ну и болван же ты, милейший».
– Да было бы забавно, но ты не должен забывать, что с недавних пор ты являешься не только моим другом, но и логофетом турмы. Так что, пока при нас подданные,
– Как прикажете, мой княжич, – сказал Дмитрий, наливая вино.
В этот момент в зал вошел Костас.
– Простите, что беспокою Вас, княжич, но дозорные доложили, что в двух часах езды отсюда появились всадники с эмблемами Вашего дяди – архонта Исаака.
– Чтобы это могло означать? Всего неделю меня нет в столице, и ко мне уже едут всадники. Неужели дражайший дядя так по мне соскучился? – с иронией произнес Александр.
Дело в том, что хотя в последний раз Исаак и защищал Александра перед отцом, когда разбирали его драку с ханским посланником, все же племянник недолюбливал дядю. На всех немногочисленных собраниях совета архонтов, на которых был Александр, он наблюдал постоянную борьбу между своим отцом князем Михаилом I Гаврасом и дядей Исааком во многих вопросах. Камнем преткновения был вопрос об уплате дани туркам османам и Крымскому ханству. Споры об ее отмене не прекращались вот уже четыре года. Укрепив Феодоро в военном и административном отношении, князь Михаил отказался в дальнейшем ее уплачивать, а его брат Исаак был ярым противником этого нововведения.
В этой борьбе молодой Александр всегда был на стороне свободолюбивой и независимой политики отца и осуждал Исаака за трусость. Он старался не показывать этого и на советах вел себя тихо. Каким-то шестым чувством, он догадывался, что Исаак не тот патриот, за которого себя выдает и помышляет лишь о личной власти, но своими догадками и наблюдениями делился только с Дмитрием. Поэтому новость о приближении кортежа с гербами его родственника не очень-то обрадовала Александра, но благородство и правильное воспитание тут же заставило его отдать все необходимые распоряжения о приеме нежданных, но почетных гостей.
Когда колонна всадников из шести человек въехала в ворота замка, Александр увидел своего двоюродного брата Тихона со свитой. Отношения у княжича и Тихона были самыми простыми. Когда Александр был еще ребенком, ему часто навязывали общество двоюродного брата. Все общение с ним, уже тогда сводилось только к охотничьей тематике, ибо еще с детства Тихон охотился на голубей, воробьев, кошек и прочую городскую живность. В драке он был силен, но брал исключительно физической мощью, в то время как Александра учили в первую очередь думать головой и пользоваться слабостями противника, поэтому не удивительно, что в итоге княжич сдружился с находчивым и хитрым Дмитрием, а не с грубым тугодумом Тихоном.
Но, в любом случае, они уже выросли, и приезду двоюродного брата Александр радовался гораздо больше, чем, если бы вместо него прибыл его, как он называл Исаака при Дмитрии, «дражайший дядюшка». К тому же Тихон был лучшим ловчим княжества, а это сулило отличную охоту. Но все же, что-то непонятное беспокоило княжича. И не только его одного.
– Странно, как-то, мой княжич, – произнес Дмитрий, – не успели мы уехать из столицы, как к нам тут
– Не слишком ли ты подозрителен? Может быть, Тихон действительно соскучился по мне. Впрочем, не будем угадывать, он уже подъехал, – и с этими словами они спустились к всадникам.
– Рад видеть тебя, брат мой, – сказал Александр, протягивая руки к слезавшему с коня Тихону. – Чем обязан такой честью?
Все фразы, которым Тихона заранее обучил Исаак, вылетели из его огромной, но бестолковой головы и поэтому, чтобы не мямлить перед Александром и его другом, остряком Дмитрием, он решил говорить только о том, в чем разбирался. А как уже стало известно, разбирался Тихон только в охоте.
– Приветствую Вас, друзья мои. Дело в том, что мне стало известно – в лесах вокруг вашего замка обитает несколько стай диких косуль. А также есть отличное поголовье диких кабанов. Вот я и подумал, а почему бы нам не устроить славную охоту. Ведь вы здесь в заключении наверняка скучаете, а охота – это как раз то занятие, которое позволяет отвлечься от всего на свете.
«Какой дурак, приехал помочь забыть об изгнании и сразу же напомнил об этом»,– подумал Дмитрий, но продолжал глупо улыбаться и слушать этого верзилу, который, была б его воля, жил бы на охоте в лесу.
– Это чудесная мысль, мой дорогой брат, и я рад, что ты не забыл меня и решил присоединиться к моей небольшой, но дружной компании. Мы сейчас разместим твоих слуг, накормим собак и лошадей, отужинаем и отправимся спать. Решено, завтра с утра мы едем на охоту.
– Ваша Светлость, извините, что вмешиваюсь, но я просто считаю своим долгом напомнить, – на завтра был запланирован совет турмы…– начал было Костас, но его прервал Александр.
– Ну, ничего, ради такого случая, как приезд моего брата, мы перенесем совет на несколько дней. Предупредите всех членов об этом.
– Как будет угодно мой княжич, – скрепя зубами, но покорно ответил Костас.
И отдав распоряжения о подготовке охоты Александр, Дмитрий и Тихон пошли в донжон.
На дворе остался один только Костас. Он был раздражен тем, что совет перенесли. Но с другой стороны у турмарха открылись глаза на один очень тонкий нюанс. Он давно подозревал, что у Алексея Паисия есть тайный покровитель и вот теперь он узнал кто это. Ведь Костас, единственный из всех, сразу понял цель визита Тихона в Фуну. И не в косулях, кабанах и тоске по брату было дело, а в том, что сроки сдачи итоговых документов уже поджимали Паисия. Предложенная охота просто сбила расписание княжича и дала главному казначею дополнительное время подготовиться.
Костас правильно рассуждал: «Пока они там будут кабанов гонять, Паисий будет латать казну и в итоге опять выскользнет из западни». Но он не посмел сказать об этом княжичу, так как не хотел показаться неотесанным мужланом и перечить своему господину, притом, что убедительных доказательств о нарушениях казначея у него еще не было. В целом, Костас и так за один день узнал больше чем за год наблюдений. Паисия покрывает Исаак Гаврас, теперь он в этом был уверен.
– Ничего я еще прижму эту гадину к стенке, – подумал он и с этой мыслью отправился давать распоряжения о завтрашней охоте.