Последний конвой. Часть 3
Шрифт:
Любят Суданцы купола и остроконечные башни мечетей. Почти все чудом сохранившееся здания чем-то неуловимо похожи друг на друга. А стандартные кубики жилых многоэтажек, отелей и банков почти все сплошь разрушены, разграблены и заброшены. Не хотят Суданцы жить на верхотуре. Не доверяют обветшавшим строениям, что могут рухнуть в любую секунду. Раньше строили лучше. На века! А современные коробки из стекла и бетона попадали при первой же бомбежке.
Увы, но мы и президентский дворец проехали мимо. Я надеялась, что Джарваль именно в нем обитает. Ашвани на ломаном английском объяснил,
Я разочарована. Зачем ютиться в бетонных солдатских казармах, когда у тебя есть собственный дворец? Не понимаю я этих мужиков…
Потом мы свернули и поехали через центр города, миновали несколько полуразрушенных административных зданий и заброшенных парков. Жилых хибар в этом районе почти не было, но то, что это центр города у меня сомнений не возникло. Монументальность сооружений, широкие улицы, современная застройка, останки столбов центрального освещения со свисающими гроздьями обрывков проводов.
Свернули и проехали вдоль аэропорта. Даже через тридцать лет еще можно различить длиннющий пустырь взлетно-посадочной полосы и обломки терминала вдали. Затем вновь пошла жилая застройка, выходящая почти к самой дороге. Мы пару раз свернули и вновь выехали к Голубому Нилу, зигзагом извивающемуся вдоль нашей трассы. Город закончился, жилые хибары теперь встречались все реже и реже. В основном вокруг были развалины.
Мы вновь свернули, но на этот раз на старую и разбитую проселочную дорогу. Машина затряслась на ухабах и колдобинах. Так ехали мы очень долго, все сильнее удаляясь от жилой зоны. Вокруг постепенно вырисовывался уже давно привычный безлюдный пустынный пейзаж. Больше никакого намека на зелень. Ни единой живой души вокруг на многие километры. Только растрескавшаяся глина и хаотично разбросанные по ней камни.
Я невольно передернула плечами.
Что же могло заставить эмира поселиться в эдакой глуши, если под боком есть великолепный царский дворец? Вот хоть убейте, не понимаю!
К военной базе мы выехали как-то внезапно. Вдруг из-за бугра показались серые приземистые строения, обнесенные бетонным забором с колючей проволокой поверх. Множество людей в старой и вылинявшей форме. Техника и различное военное имущество, хаотично разбросанное по базе.
Быков немедленно отдал команду по рации:
— Стоп, конвой.
Ну вот и приехали, — подумала я. Теперь все зависит от настроения шейха. Если еще не передумал нас отпустить с миром, то максимум через часик мы покатим дальше. В противном случае ничего хорошего нас здесь не ждет…
Глава 30
Джарваль
Джарваль Абу’л-Камир ибн Рашид аль-Хаур-Факкан внезапно поймал себя на мысли, что нервничает. Давно забытое, почти утраченное чувство волнения перед важными событиями в жизни. Справедливый военный поход на Чайна-таун с миссией возмездия Джарваль отказывался назвать таковым. Рутина. Подобные
А значит, априори, нервничать перед предстоящим наказанием кафиров за нанесенное тяжкое оскорбление и понесенный шейхом материальный ущерб Джарваль никак не мог. Это все равно что переживать перед походом в туалет. Не всегда приятное занятие, но физиологически необходимое для организма. Так же и в королевстве. Авгиевы конюшни время от времени приходится чистить. Правда, в последнее время вылазки стали совсем уж редкими. Словно и не осталось в королевстве отважных воинов, смеющих бросить вызов самому шейху.
Тогда почему же он волнуется?
Сомнений не осталось — всему виной недавние события. Загадочный артефакт, ключ от врат «земли обетованной» не отпускает внимание эмира, бередит душу, не дает покоя.
Джарваль нисколько не сомневался в правильности собственных поступков. Нет, дело было совсем в ином. Что-то важное не сказано, что-то нужное не сделано. Словно успех или неудача экспедиции теперь всецело зависят от него. Всевышний ожидает важного поступка или нужного напутственного слова.
Джарваль резко мотнул головой, — «СубханаЛлахи уэ бихэмдихи, СубханаЛлахиль газыйм, астагафируЛлах». У человека всегда много желаний, но у Аллаха для нас свои планы. Ничто на свете не может изменить предопределение Всевышнего, как ни старайся.
О, Аллах! Прошу у Тебя, даруй мне Свое милосердие и прощение. Пошли мне сил преодолеть все испытания. Обереги меня от всяческих грехов и соблазнов Шайтана. Сделай благодатным завершение этого важного дела.
В Рай попадут или все, или никто…
— О великий эмир, — перед Джарвалем возник Абдулла, его «левая рука» и второй помощник, — колонна неверных приближается.
— Я знаю, Абд. Давно жду.
— Нам впустить их, или пусть ждут?
— Кафиры слишком торопятся, чтобы достойно оценить всю глубину нашего гостеприимства. Поэтому пусть остановятся за воротами базы. Разрешаю впустить эмиссара и Жасмин.
— Как быть с личной охраной, о мой повелитель?
— Обезоружить и пропустить одного. Эмир не боится слуг своих друзей, если их не становится слишком много. Уж с одним-то вы, надеюсь, справитесь?
Абдулла церемонно поклонился и вышел вон.
Джарваль вновь подметил у себя признаки легкой нервозности и едва заметно усмехнулся.
О Аллах, сделай исход моей жизни лучшей ее частью, а самыми благодатными деяниями — сегодняшние. Пусть лучшим из прожитых мною дней будет день встречи с Тобой. О Всевышний, я прошу у Тебя совет в совершении деяний, которые с великой милостью будут приняты Тобою.
Спустя всего несколько минут в комнату вошли трое неверных, сопровождаемых его личной охраной. Двоих Джарваль узнал сразу — это были Родь-и-Он и красавица Жасмин. А вот третьим оказался совершенно незнакомый молодой парень. Худой и высокий, но при этом отнюдь не создающий впечатления грозного бойца.