Последний паром
Шрифт:
На тот момент, когда муж со своей мамой приехал, толпа на улице уже рассеялась, и свекровь прокурорским тоном объявила меня паникершей. Даже не пытаясь спорить с ее авторитетным мнением, я молча начинаю накрывать на стол. Захожу на кухню за посудой и непроизвольно смотрю в окно… И оцепенела…
В сторону нашего блока направляется толпа парней с железными прутьями и цепями, а с ними вместе наша соседка с третьего этажа, которая жила прямо над нами, старая дева. Ее племянница когда-то была
Сказать, что я испугалась – это ничего не сказать. Я забыла, как дышать. Бросаюсь в комнату к сыну, хватаю его на руки и кричу мужу:
– Они к нам идут!
Пока до него доходит, пока он смотрит в окно, к нам уже колотятся в дверь. Муж крепкого телосложения, не из трусливых. Он выходит навстречу визитерам, закрыв за собой дверь. А я трясусь от страха, стою за дверью, прижав к груди ребенка и моля Бога о том, чтобы малыш не заплакал и никак не выдал нашего присутствия…
Разговор, который произошел между ними, я запомнила на всю жизнь:
– Что вам тут нужно? – спрашивает муж.
– Нам сказали, тут армяне живут, - отвечает кто-то из еразов.
– Тут я живу, я разве похож на армянина?
– Но нам сказали. Пусти в дом, мы посмотрим сами.
– Кто вам сказал, идите тому в рожу плюньте! Тут живу я и моя мать.
– А если тут живут армяне? Нам соседка сказала!
– А если окажется, что тут живут армяне, то придёте завтра и мне в рожу плюнете.
И вот вроде слышу, как эта толпа разворачивается. Но в этот момент свекровь выходит из кухни с пачкой соли и пытается открыть дверь и выйти наружу. Я хватаю ее за руку, чтоб остановить. Шепотом говорю, что они уже спускаются. А она мне в ответ:
– Ты своего на руках держишь, а мой там за тебя морду подставляет!
Откинув прочь мою руку, она выходит из квартиры, рвет на ходу упаковку этой задубевшей «каменной» соли (видимо, хотела ее бросить погромщикам в глаза). Я слышу ее мат-перемат, жуткие проклятия.
– Чтоб вы все ослепли!
Еразы кубарем скатываются с лестницы. С агрессивной русской мамашей никто связываться не хочет.
Но я почему-то решила, что самое страшное позади. Вот и уперлась:
– Никуда из своего дома не пойду. Тут всё – мебель, посуда, книги! Тут мой дом, я тут родилась, тут Максимка родился…Надо военному коменданту позвонить, чтоб нам охрану дали…
Бред несу несусветный, аж самой теперь смешно, какой я была наивной дурочкой…Но меня быстро в чувство приводят - свекровь произносит всего несколько слов:
– Не едешь - и не надо. Сиди тут со своими мебелями, хрусталями и макулатурой. А мы ребенка забираем и уезжаем!
Мне действительно хватило пяти минут, чтоб расстелить на кровати скатерть, свалить в нее все детские вещи, документы и драгоценности, завязать узлом, одеть ребенка…
Наутро выяснилось, что у меня от волнения пропало молоко и мне нечем кормить ребенка…
Началась сумасшедшая жизнь у свекрови, свекра и двух братьев-алкоголиков, которые постоянно подначивали моего мужа, что он подкаблучник, раз с ними пить не садится… Мне оставалось только молча все это терпеть, т.к. началась сессия, а после нее уже дипломный проект…
Но сессию мне сдать так и не удалось.
На одном из экзаменов в аудиторию вваливаются еразы и прочие активисты НФА (Народный фронт Азербайджана – прим. автора), в руках списки какие-то… Педагог возмущается, пытается их выставить. А они ему говорят: «В твоей группе сидят Григорян, Тонян и Лазарева. Пусть встанут и выйдут с экзамена, они тут больше не учатся!».
Мы психанули с девчонками, идем к проректору жаловаться. Тот вместе с нами возвращается в аудиторию, спрашивает, кто приходил и что за безобразие творится в стенах этого вуза?! А педагог прикидывается ягненком, мол, никто не приходил, ничего не было, пусть спокойно садятся и сдают… Проректор за дверь, а экзаменатор начинает нас валить по-черному. В итоге мы втроем, естественно, экзамен не сдали. Но жаловаться уже смысла не было…
1990 год мы встретили в ужасном настроении. Тут не до новогодних праздников. Тревога росла с каждым днем. Ситуация в Баку просто вышла из-под контроля. Начиная с 13 января, по городу прокатилась волна погромов. На улицу армянам страшно было выходить. Все отсиживались по домам, а при первой возможности уезжали. Но как выехать из города? Поезда, отправляющиеся из Баку, мальчишки забрасывали камнями, в аэропорт не доехать, по дороге останавливали, грабили. Творился полный беспредел…