Последний трюк
Шрифт:
– Я знаю: вас зовут Шенд, вы - сыщик. Некоторые говорят, что вы крепкий парень, но вам слабо против Лона Якимы, - он хихикнул.
– Мне нравятся большие парни, которые думают, что они - крутые. Мне нравится отправлять их на тот свет, и точно также я поступлю с вами, Шенд. Вы скоро в этом убедитесь, очень скоро.
Он посмотрел на меня, потом на пистолет, но я понимал, что он ещё не готов нажать на курок. Они хотели что - то у меня узнать; не было других причин захватывать меня и привозить сюда, где бы это место ни находилось.
Лон Якима
– Гуднайт позвонил в квартиру на Комер-авеню, и ему показалось, что отвечает не тот человек, с которым он хотел поговорить. Ну, он повесил трубку и послал меня выяснить, что случилось.
– Якима усмехнулся.
– Шенд, вы оказались слишком несообразительным, сидя там и дожидаясь неприятностей на свою голову. Или лучше сказать, что вам не хватило здравого смысла, чтобы их предугадать?
Я подумал, что он прав, но сожалениями делу не поможешь. А Якима вежливо продолжал:
– Теперь вам придется рассказать, как вы оказались в этой квартире, когда позвонил Гуднайт. Конечно, вы можете тянуть время, хотя я на вашем месте не стал бы этого делать. Время - вещь очень важная, а для вас может оказаться и весьма болезненной. В конце концов вы все равно заговорите, даже если понадобиться несколько дней. Но думаю, так долго это не протянется. Мне в своей практике никогда не приходилось сталкиваться с человеком, который бы так долго выдержал.
Я продолжал лежать и молча смотреть на него, стараясь хоть немного восстановить силы. Потом спросил:
– А где же босс? Разве он не будет наблюдать за пыткой?
Якима сплюнул в сторону.
– Блю Гуднайт? Он такими делами не занимается. Предоставляет это мне, - по лицу психопата скользнуло какое-то странное выражение. Когда-нибудь...
– он не закончил свою фразу.
– Вы не любите Блю Гуднайта?
– Я?
– он фыркнул и сказал: - Сядь и вытяни вперед руки, чтобы я их видел.
Я вытянул руки, а он, перехватив пистолет в одну руку, другой связал их веревкой. Потом сильно затянул петлю и завязал ещё один узел, проделав все это одной рукой.
– Быстро ты из этого не выпутаешься, - заметил он.
– Но, для большей надежности, я завяжу еще.
Закончив, он пересек комнату, взял с полки паяльную лампу и разжег её. Потом сунул в пламя две тонких лучинки и вернулся с ними обратно. Неожиданно я понял, что он собирается делать, и по спине у меня побежал холодок.
– Я собираюсь сунуть их тебе под ногти, - пояснил Якима.
– Это для начала...
Он сунул незажженные концы лучинок под ноготь большого пальца моей левой руки. Боль тотчас растеклась по всей руке. Я смотрел, как пламя неторопливо ползет по лучинке, потом почувствовал, что огонь добрался до моего тела. Дальше так продолжаться не могло, нужно было что-то делать. Пусть это станет последним мигом моей жизни, но нужно что-то сделать.
Я поднял ногу и из всей силы впечатал каблук в его изящный ботинок.
Никогда в жизни мне не приходилось наступать на что-либо сильнее. Лон Якима
Однако Якима не стрелял. Он стоял и зверски щерился, уже не стараясь сохранять нормальный облик. Изо рта отвратительными каплями падала слюна. Так он постоял примерно полминуты, покачиваясь взад - вперед на каблуках. А когда заговорил, голос его звучал очень тихо.
– Шенд, за это ты будешь умирать очень медленно. Причем не до конца, ведь ты ещё должен заговорить. Я тебя засуну в кожаный мешок. Мокрый кожаный мешок. Потом выставлю мешок на солнцепек и посмотрю, что из этого получится. Шенд, ты знаешь, что будет, когда я выставлю мешок на солнце?
– Да, но это совсем не оригинально. Такие вещи делали гангстеры ещё во времена сухого закона.
– От этого метод не стал менее эффективным, он гарантирует долгую агонию и мучительную смерть.
Он ещё раз тихо хихикнул и вышел в расшатанную дверь. За дверью был виден яркий солнечный свет. Я осмотрел комнату. В ней была кровать, три стула с прямыми спинками, стол и паяльная лампа. Она ещё продолжала гореть, и я понял, что должен сделать. Только бы мне хватило времени. Я поднялся на ноги и на цыпочках пересек комнату. Снаружи был слышен шум бегущей воды и тихая возня - похоже, он что-то искал.
Я добрался до лампы и сунул руки в пламя. Боль была куда сильнее той, что причинил мне он, но я не осмеливался стонать и у меня не было времени, чтобы отдернуть запястья, а потом попытаться снова. Я продолжал держать их в пламени, закусив нижнюю губу так, что она превратилась в кровавую рану. Глаза у меня буквально вылезали из орбит и пот обильно лился по лицу.
И тут веревки лопнули.
Я оперся о стену, к горлу подкатывала тошнота. Потом я услышал, что шум воды затих и послышались приближающиеся шаги. На полке у плиты стояла керосиновая лампа. Я занес её над головой.
Якима, усмехаясь, шагнул в дверь, в руках у него был мокрый кожаный мешок. Я двинул его сбоку в челюсть стеклом от лампы. Стекло распороло кожу; сила удара была настолько велика, что он рухнул на пол.
Я бросился к нему. Кровь залила ему лицо и рубашку, но он сумел подняться. Я вложил весь остаток сил в удар, который оторвал его от пола. Казалось, на долю секунды он повис в воздухе. Потом он с грохотом рухнул на пол, голова свесилась на сторону, глаза остекленели.
С трудом переводя дыхание, я выхватил его пистолет из плечевой кобуры и быстро обыскал его в поисках другого оружия. Второго пистолета не оказалось, зато я нашел длинный нож в узких ножнах. Нож я швырнул под кровать, пистолет сунул за пояс.