Последний вздох

Кейн Рейчел

— Мы не говорим. Мы просто смотрим.

— Из-за тебя нас убьют, — сказала Клер. — Ну, или тебя, во всяком случае. Что убьёт и меня, Шейн. Пожалуйста, пойдем домой, хотя бы раз! Не копайся, не разведывай, не рискуй. Мне страшно, и я думаю, что чем меньше мы имеем дело с происходящим, тем лучше.

Он бросил взгляд на нее, улыбка играла на его губах. — Кто ты и что ты сделала с Клер?

— Я серьезно.

— Я это вижу. — Он глубоко вдохнул, словно выигрывал время, и через мгновение сказал, — Клер, Мирнин — это ничто по сравнению

с остальным, и у него нет причин преследовать меня. Могу точно сказать, что это была не его идея. Он фактически извинился перед тем, как выбить из меня все дерьмо. Так… кто отдает приказы Мирнину?

— Шейн…

— Давай. Помоги мне.

Клер вздохнула, и ее дыхание, вырвавшееся белым облачком, унес порыв яростного, холодного, обжигающего кожу ветра. — Только один человек.

— Да. Ее. И затем прискакал Оливер, чтобы остановить его. Опять же, кто отдает приказы Оливеру, когда он их слушает?

— Амелия.

— И ты думаешь, что, спрятавшись, мы действительно выпутаемся из этого? Ты и дальше хочешь верить в Санта Клауса и пасхального кролика, пока мы варимся в этом?

Клер перепрыгнула разбитый участок тротуара, который длинные ноги Шейна с легкостью преодолели. — Эй, только ты считаешь пасхального кролика настоящим злом.

— Допустим, но ты уходишь от темы.

— Я думала об этом, — сказала она. — И я зла, Шейн. Я действительно зла. После всего, что мы сделали, всего, чем мы рисковали, чем мы пожертвовали. И это больно. Поверь мне.

Он остановился, и мгновение смотрел на нее, а потом обнял. Улица была пуста, за исключением нескольких проезжающих мимо машин, и было чувство, словно они одни против всего мира. Не совсем правда, но в тот момент, Клер чувствовала себя особенно ранимой.

Шейн поцеловал ее в макушку и сказал, — Добро пожаловать в Морганвилль. Мы выросли, зная это. Ты только сейчас осознаешь это.

Она спрятала лицо в теплой, грубой ткани его куртки. Ее голос звучал приглушенно. — Как ты выносишь это?

— Мы становимся недоброжелательными, — сказал Шейн. — И мы становимся циничными. И мы держимся вместе. Всегда. Потому что с самого начала и всегда мы будем опираться друг на друга.

Они стояли рядом, обнимая друг друга, пока, наконец, ветер не стал таким холодным, что Клер задрожала даже в его объятиях.

Шейн обнял ее и держал ее всю дорогу домой. Она заставила себя забыть все, что они видели и говорили, и броситься на спасение свадебного торта Евы. Это было действительно весело, и после трех упаковок глазури, они создали если не профессиональный, то хотя бы презентабельный вид. Торт был ровным и даже украшен — красные цветы выглядели очень мило и немного вызывающе. Клер решила применить самый дилетантский декораторский прием, которым оказалось забавное кособокое сердце с детской стрелой, пронзившей его, и инициалы МГ и ЕР.

Просто, но весело.

Ева крепко ее обняла. — Это прекрасно, — сказала она. — А что случилось со старой глазурью?

Шейн, сидя за

столом, поднял руку. — Ликвидирована одним из команды.

— Господи, ты ее съел? Всю?

— Неа. — Он поднял тарелку, которая стояла перед ним. Оставалось еще около половины. — Не смог всё осилить.

Ева удивленно моргнула и посмотрела на Клер, которая пожала плечами и сказала, — Я всегда считала, что он сладенький.

На следующий день, они все поднялись рано — ужасно рано, по словам Евы, которая выглядела осунувшейся и отчаявшейся, пока не выпила три чашки кофе перед тем, как отправиться на полуторачасовое свидание с ванной. Клер мудро поступила, приняв душ и завершив все свои сборы до того, как Ева проснулась.

Она еще не видела Майкла, но Шейн уже поднялся, зевая и выглядя почти таким же неготовым к этому, как и Ева. — Почему мы снова это делаем? — спросил он. — И где же все те пончики, что я купил?

— Съели, — сказала Клер. — Кроме того, ты съел около фунта глазури прошлой ночью. Никакого тебе сахара.

На этот раз он выстрелил в нее из пальца, что было весьма забавно — он никогда, никогда не стрелял в нее до этого. Она выстрелила в него в ответ, чем заставила его улыбнуться. — Это так несправедливо. Так что погонщик рабов Ева заставила нас делать сегодня?

— Мы должны отвезти торт и цветы в банкетный зал, — сказала Клер, загибая пальцы. — Украсить столы. Расставить тарелки и вилки. Приготовить пунш и обеспечить едой любителей плазмы…

— Ты ведь не серьезно.

— Расслабься — не мы ответственные за плазму. Этим занимается банк крови.

— Превосходно. Мои две пинты будут угощением на вечеринке.

— Не сбивайся с плана, Шейн. Что это на тебе надето?

— Расслабься, Полиция Моды. Я оденусь. У меня есть футболка смокинг и всё прочее. — Когда она открыла рот, в ужасе, он усмехнулся. — Да шучу я. Я буду выглядеть лучшим образом. О, и я надену свитер с высоким воротником, так что не придется париться из-за того, что синяки не сочетаются с моими ботинками или еще что. — Клер пришлось признать, что сегодня синяки были эффектней, однако его голос звучал нормальней. — Я обещаю, никаких лимонно-зеленых костюмов. — Он зевнул. — Думаю, мне лучше пойти постучать в дверь Майкла. Чуваку грозит опоздание на его собственную вечеринку, и тогда Ева воткнет ему кол прямо в сердце. Бардак.

Он взял свой кофе и не спеша удалился, а Клер осознала, что стоит и улыбается, как идиотка. Она не знала, когда это случилось, но что-то изменилось в Шейне — что-то важное. Не такое большое изменение, но сейчас он кажется… более ответственным. Всё меньше от бунтарского бездельника и больше от кого-то, кому нравилось так думать.

Прогресс.

Она допила свой кофе, быстро, и помыла кружки в раковине. Она была по запястье в теплой, мыльной воде, когда у нее за спиной раздался голос Шейна, зовущий ее по имени. Она оглянулась и увидела его, стоящего в открытых дверях. Он выглядел…