Последний вздох
Шрифт:
Амелия стояла, вращая белую гвоздику в холодных, длинных пальцах, не произнося ни слова, потом повернулась и взяла предложенный Оливером локоть, когда тот вошел в комнату. Он был совершенно сам на себя не похож в костюме, который был почти так же красив, как и тот, что был одет на Майкле. — Ах. Вот ты где. Пойдем внутрь?
— Я полагаю, мы должны, — сказал он. Казалось, он был не рад этому.
Клер сказала, — Подождите! Вы не ответили…
Амелия повернулась к Клер всего не мгновение и произнесла, — То, что я делаю для этого города, я делаю не взирая на
На самом деле, это не был выбор Мирнина. Неудивительно, что он был так уязвлен. Ему приказали и он повиновался, а Клер обвинила его (хорошо, он был виноват — он ведь мог отказаться!), но несомненно Амелия кукловод, дёргающий его за нитки. Ужасное предательство Мирнина не столь пугало её тогда, нежели сейчас.
Амелия давно говорила ей, что она будет делать всё, жертвовать чем угодно ради сохранения Морганвилля, но всё же это предательство.
Ева заглянула в дверь и жестом подозвала Клер, которая подошла ближе. — Здесь что все? — она выглядела испуганной и взволнованной. — Всё готово?
— Готово, — сказала Клер. — Все ждут тебя.
Ева сделала вдох, закрыла глаза, и что-то прошептала, потом снова скрылась за дверью. Через тридцать секунд она была у Майкла на руках.
Клер подумала, что она никогда не видела, чтоб они выглядели лучше, особенно вместе: длинное, красное платье Евы подчёркивало её фигуру и делало её выше, в то время как Майкл надел действительно чудесный костюм. Его светлые волосы пылали в свете и превосходно контрастировали с чёрными волосами Евы.
Они смотрели друг на друга, Ева медленно улыбнулась, Майкл ответил ей радостной улыбкой.
Клер вышла вперёд и закрепила на корсете Евы букетик, а затем они вдвоём прошли в толпу, полную ворчащих и перешептывающихся людей. Все смотрели на них, и Клер отошла назад, чтобы крепко взять Шейна за руку. Это был праздник Евы и Майкла, но это было больше похоже на испытание.
Никто не говорил с ними напрямую, когда они пробирались через всю комнату, пока Мирнин не остановился на их пути. Он молчал несколько секунд, а затем потянулся к руке Евы, он поднёс её к губам и склонился над ней. Даже там, стоя у дверей, Клер могла слышать как он сказал, — Поздравляю, дорогие мои! Пусть ваше счастье длится вечно.
— Я выпью за это! — сказал кто-то, и несколько людей засмеялись. Люди перемешались, многие подошли к Майклу, чтобы пожать руку, и к Еве, чтоб обнять или улыбнуться.
Всё налаживалось.
— Ой-ой, — сказал Шейн. Он дёрнул подбородок к дальнему краю толпы. — Она не присоединилась. — Под «ней» он подразумевал Амелию, которая в царственной изоляции стояла с Оливером. Они разговаривали между собой, игнорируя всё происходящее в центре комнаты. Это выглядело довольно напряженно. — Не нравится мне как это выглядит.
— Она практически призналась, что это она приказала. — Клер не могла сказать большего, не в комнате полной вампиров, она прикоснулась к мягкой ткани его водолазки,
— Я никогда и не рассчитывал, — сказал он. — Ни на кого, кроме тебя, Евы и… — он заколебался, но улыбнулся и закончил фразу, — …и Майкла. Так безопаснее, Медвежонок Клер. Тебя втянули в политику города, и тебя затягивает всё глубже.
Ричард Морелл приехал позже, и он привёз свою сестру. Моника Морелл взяла у Клер последнюю гвоздику, поморщилась и передала её своему брату. — Бедно, — сказала она. — Я должна была догадаться, что у них не будет орхидей, но я предполагала, что-то лучшее чем это. Держу пари у них нет даже открытого бара.
— И с какой стати тебя это волнует, поскольку тебе еще по закону не разрешено пить? — спросил Ричард. Его голос прозвучал измученно и резко, и Моника тут же надулась. На ней было обтягивающее синее платье с глубоким вырезом, подчеркивающее её ноги, которое вероятно стоило больше, чем Клер накопила на колледж. — Ты хотела прийти, и ты обещала быть вежливой. Если не будешь, ты отправишься домой. Это не обсуждается!
— Ох, не старайся говорить как мама — у тебя для этого нет яичников! — сказала Моника. Она бросила Клер мерзкую улыбочку, когда прошла мимо них, бросив гвоздику на пол и растоптав её своими туфлями на шпильках. — Разве здесь не должны быть танцы? Зная Еву, это будут дерьмовые дэт-метал и эмо-баллады, но я пришла сюда потанцевать!
— Заткнись и положи подарок на стол, Моника, — сказал Ричард. Он протянул ей хорошо завёрнутую коробку, которую Моника держала на расстоянии вытянутой руки, как если бы она состояла из живых тараканов. Клер показала ей стол, уже загруженный подарками. Моника последовала за ней и бросила подарок на кучу остальных, потом она ослепительно улыбнулась и смахнула свои волосы на ближайшего мужчину.
— Боже, — вздохнул Ричард. — Я извиняюсь, но ты же знаешь, что сейчас вы не можете ожидать ничего другого от неё.
— Странного рода утешение, — сказал Шейн. — Приятно осознавать, что некоторые вещи никогда не меняются. Казни, смерть, налоги, Моника.
— Думаю, мы можем перестать играть роль встречающих, — сказала Клер. — У меня закончились цветы. — Она подняла гвоздику, растоптанную Моникой, и бросила её обратно в коробку, которую она засунула под стол. — Я хочу пунш.
— Могу ли я сопроводить тебя, чтобы получить его? — спросил Ричард, и предложил ей руку. Она моргнула и посмотрела на Шейна, который пожал плечами.
— Сочту за честь, — сказала она.
Было странно находиться в окружении мэра. Люди общались с ним свободно и бросали на нее странные взгляды. Она прекрасно знала, что Шейн идёт за ними следом, и она задумалась, должна ли она была делать это, в конце концов. Морганвилль был рассадником сплетен. Следующее, что она узнала бы о себе, так это то, что она бросила своего парня ради Ричарда, чего в действительности не случиться. Ричард был довольно симпатичным, но не в сравнении с Шейном. Кроме того, это означало бы, что ей в родственники достанется Моника. Это ужасно!