Последняя аристократка
Шрифт:
— Юлия заболела! — выпалил тот и заплакал.
И это было так непривычно, дико и даже страшно, что у Аренского в первый момент не нашлось слов, чтобы его успокоить.
Плачущий Аполлон! Несгибаемый майор, человек, при одном имени которого дрожали Соловки, плакал, как ребенок.
— Погоди, — Арнольд положил ему руку на плечо, — может, ничего страшного. Что с нею? Ты доктора вызывал?
— Вызывал.
— И что он сказал?
— Этот коновал у неё ничего не нашел. Мол, внешне здорова. А она ничего не ест. И ни
Горе Аполлона было так велико, а страдание так безмерно, что он разжалобил бы и скалу. Аренский опять подивился силе, которую имела над ним эта, по его мнению, ничтожная женщина.
Ничего не скажешь, свою партию она провела блестяще, и теперь, хочешь-не хочешь, в игру надо было вступать Арнольду.
— Наверное, ей нужен психиатр, — сказал Аренский как бы между прочим. — Насколько я знаю, у женщин психика очень уязвимая. Вроде ничего не случилось, а она может себе такого напридумывать!
— Где же я найду этого психиатра? — чуть ли не ломая руки вопрошал Аполлон, и это был, как сказал бы покойный Василий Аренский, и смех и грех!
— Кажется, ты забыл о друге, который всегда может прийти к тебе на помощь, — участливо проговорил Арнольд.
Аполлон рванулся к нему:
— Ты знаешь такого врача? Откуда?
— Изучаю бумаги осужденных, — пожал плечами Аренский. — Два дня назад с этапом к нам прибыл некий врач. Кстати, в Москве очень известный, о нем рассказывала одна моя знакомая. Зовут его Ян Поплавский…
— Где он? Немедленно прикажи привести его сюда.
Аренский распорядился, удивляясь, что Аполлон не сделал этого сам. Здорово же выбила его из колеи эта обрусевшая полячка!
— Ян… — между тем повторял Аполлон, что-то пытаясь вспомнить. — А не тот ли это Ян, которого мы с тобой знали когда-то?
— Когда это мы с тобой знали какого-то Яна? — притворился непомнящим Арнольд.
— Помнишь, когда мы солнцепоклонников искали, Черный Паша тащил с собой одного хлопчика, который будто бы знал, где они находятся… Ну, вспомни, потом он ещё сбежал от нас.
— Был какой-то, — вроде вспоминая, согласился Аренский, — только разве его Яном звали?
— Яном, это точно, — сказал Аполлон, память которого на имена была уникальной. — Жаль, его фамилией мы тогда не поинтересовались.
— Что же он, единственный в стране Ян? Наверное, их где-нибудь в Прикарпатье уйма…
— Ладно, чего гадать, — махнул рукой Аполлон, — приведут, тогда и посмотрим.
— Вот именно, а то ещё решишь, что место встречи всех твоих бывших знакомых — Соловки.
Ковалев было хохотнул, но, вспомнив о недомогании своей любимой Юлии, опять загрустил.
Яна привели из карантина, который устраивали для всех вновь прибывших, после чего майор отпустил охранника.
— Иди, мы его надолго задержим.
— Поплавский Ян Георгиевич? —
Между тем цепкий глаз Яна обежал их лица, и он удовлетворенно кивнул.
— Я почему-то так и подумал: сегодня встречу знакомых. Зачем меня вызвали, скажете, или это не мое собачье дело?
— Сразу видно, новичок! — усмехнулся Аполлон. — Еще может дерзить, шутить, хочу посмотреть на тебя хотя бы через полгода.
— Не понял, вы меня пугаете или просто информируете?
— Информируем. Потому что это у нас как раз и есть информационно-следственная часть.
— Значит, поскольку информацию я получил, сейчас начнется следствие?
— Никакого следствия не будет, — махнул рукой Аполлон. — Сейчас мы поведем тебя в мой дом, где ты должен будешь осмотреть мою жену и сказать, чем она больна и как её вылечить.
— Слух обо мне пройдет по всей Руси великой, — продекламировал Ян. Что ж, как ни крути, а заниматься привычным делом куда лучше, чем сидеть в вашем зловонном так называемом карантине… Ведите меня к больной!
За прошедшие пятнадцать лет, в течение которых они не виделись, Юлия, конечно, изменилась, но не настолько, чтобы Ян её не узнал. Юношеская импульсивность теперь ему не была свойственна, и он не спешил в том признаваться. Тем более что она, исхитрившись, на мгновение прижала палец к губам, призывая его молчать.
А потом продолжала лежать в той же бессильно-равнодушной позе, в какой уже третий день встречала Аполлона.
— На что жалуетесь? — привычно спросил Ян.
— Ни на что, — сухо ответила она.
Ян оглянулся на майора, который вроде привел его к больной.
— Доктор, — сразу откликнулся тот, — я ничего не могу понять: она не ест, не пьет, худеет, будто что-то точит её, но врачу, который её осматривал, твердит, чтобы оставили её в покое, потому что она совершенно здорова…
— Понятно, — протянул Ян и кивком показал на дверь. — Выйдите, мне нужно больную осмотреть.
— Осматривайте при мне, — заупрямился тот.
— Болезнь, которую я в вашей жене предполагаю, требует доверительных отношений врача с больным. Наедине. Возможно, вашу жену что-то мучает, в чем она боится или не хочет вам признаться, в противном случае, не было бы надобности в моем приходе.
— Хорошо, — сквозь зубы прошипел Аполлон, — я подожду за дверью, но учти, ежели что, сгною в зоне!
— Никаких "ежели" быть не может, — твердо сказал Ян, — я — врач, и только врач!
Как только Аполлон вышел, Юлия горячо зашептала:
— Матка-бозка, Янек, ты меня узнаешь?
— Кто из мужчин забудет свою первую женщину? — уголками рта улыбнулся он.
— Я очень постарела?
— Ты расцвела красотой зрелой женщины, которая привлекает мужчины вернее, чем юношеская прелесть. Но что с тобой случилось?