Последняя инстанция. Расследование
Шрифт:
Существо определилось, как особь мужеского пола породы «метис». Жена назвала любимчика Гошаном, я по-прежнему, под возмущения супруги, звал животинку Дулей, то бишь – Индульгенцией. Как только Дуля-Гошан немного вырос, тишина и уют в доме враз кончились. Подросшая тушка бросалась на пол со всех возможных возвышенностей в квартире, до которых сумела добраться. Шум и визг стоял весь вечер и начало ночи, часов до двух. Потом котяра заваливался на наше супружеское ложе, аккурат между нами. По ночам он щекотал мне нос пушистым котом, а в пять утра проверял мой организм на упругость, топоча толстенными лапами по моему животу и издавая угрожающие звуки: «Баууум!»… Всё это произносилось часто и басом до тех пор, пока жена не начинала сонно бормотать: «Сергеев! Ну, дай ты котику что-нибудь перекусить…» Честно говоря, иногда хотелось дать ему перекусить провод под напряжением, но на это у меня не хватало злости. Когда в доме было
Вот так же, постепенно, из моей жизни исчезли принципы трезвости, тренажёры – как образ жизни и живые существа во всех возможных видах: от супруги до глиняных кошечек, которые так же испарились из моей квартиры, как и их прототип. Периодически мне «вступает», и я даю себе обещания вести спортивно-трезвый образ жизни, завести кота и, наконец, создать в доме уют и хоть что-то, похожее на семью. Мои благие поползновения быстро заканчиваются походом в тренажёрный зал, с посещением сауны в комплекте «всё включено»: пиво, девушки и отвязная пьянка с многочисленными перемещениями по городу и неизменным утренним: «Как тебя зовут?..». В отношении животных мои намерения удовлетворяются практически на сто процентов. Я перечисляю с электронного кошелька энную сумму в пользу какого-либо благотворительного фонда по спасению кошек и длительное время чувствую себя очищенным и духовно поднятым.
Глава 22
Проспать двадцать минут, как Штирлиц, я не сумел. Очнулся я почти через час. На место происшествия приехал, когда там уже толклись не только инспекторы гибэдэдэ, но и следователи из уже знакомого мне Курортного РУВД. Среди них я заметил эксперта Аркадия и приуныл. Его присутствие на месте аварии ничего хорошего не предвещало. Несмотря на раннее утро и жутчайшее зрелище разнесённой в клочья машины, окровавленных сидений и кучи разбросанных в радиусе двадцати метров останков спортивного авто, настроение криминалиста было вполне безмятежным. Он радостно поприветствовал меня и, как бы, между прочим, заметил:
– Вы, милостивый государь, – интересно, все эксперты изъясняются подобным образом? – весь наш хлеб решили себе забрать?
Я чувствовал себя совершенно разбитым, оптимизма Аркаши не разделял, поэтому довольно зло ответил ему:
– Ну, во-первых, я не считаю, что чья-то смерть – это чей-то хлеб. Во-вторых, я вообще не понимаю, что Вы здесь делаете. Есть основания полагать, что это не просто авария?..
Зачем я спрашивал об этом? Я ведь сам прекрасно знал ответ на этот вопрос. Ну, может, не знал, но был уверен. Письмо было предупреждением. Нет, скорее, послесловием. Оно было отправлено около трёх утра, а Бершадская погибла раньше, в районе десяти вечера. Письмо предназначалось не ей. А кому тогда? Отцу Элины? Мне? Господу богу? Смутить Аркадия было невозможно. Он сыто похихикал над моей раздражённостью, чем немало меня успокоил. В душе разместились благостность и безмятежность. Я позавидовал ребятам из Курортного РУВД, которые каждый день работают бок о бок с таким жизнерадостным человеком. Он производил впечатление чрезвычайно мудрого и уравновешенного человека, от которого исходили уверенность и спокойствие. При любом, самом неблагоприятном раскладе нервозность, нетерпимость и раздражение – плохие соучастники. Они только усугубляют ситуацию. Я пообещал себе подумать об этом и пересмотреть своё отношение к жизни в ближайшее же время. Сейчас я ловил каждое слово эксперта:
– Нет, молодой человек! Это не просто авария. Это очень серьёзная авария. И я практически не сомневаюсь, что она была подстроена. В тормозах кто-то явно покопался. Я, конечно, не самый большой спец по подобным авто, мы, безусловно проведём тщательнейшую экспертизу… Но я тебе вот что скажу, мил человек, – потрясающее сходство с Макарычем: лёгкий и неожиданный переход от: «…что Вы, милостивый государь?» к «ну ты, чувак, даёшь!», – я редко ошибаюсь. И если я сейчас тебе говорю, что с тормозами «поработали», то считай, что экспертиза у тебя в кармане. Потому и спрашиваю: заберёте дело себе или «на земле» оставите?
– И так, и эдак может быть.
– Ах, это уже эпизоды! – один из следователей, оказывается, стоял всего в двух шагах от нас и весьма внимательно прислушивался к нашему разговору: – Странно, что мы не в курсе…
Пришлось им рассказать про ночной звонок Дмитрия, их же сотрудника. Я при них просил его созваниваться именно со мной по поводу электронной почты киллера, поэтому не усложнял себе жизнь размышлениями о том, не влетит ли парню за то, что меня он ввёл в курс, а их запамятовал. Упомянул про преступления, которые мы связывали с тем же убийцей. Правда, ребята так и не поняли, по какой же причине дела решено объединить. Да ещё эта авария!.. Она-то с какого боку? Коллеги поцокали языком, так же, как и я посетовали на изощрённую фантазию преступника. Я не стал их разочаровывать и вспоминать про проколотые презервативы. Зато, пока выкладывал «краткое содержание» предыдущих эпизодов, отчётливо осознал одну вещь: я ничего не знаю об электронной почте Артёма Траубе. То, что он познакомился с девицей через Интернет, это понятно. А вот почту его проверяли или нет? Хотя, он ведь остался жив. Если в почте было какое-то странное письмо с угрозами, с намёками на его преступление, за которое ему так и не удалось сесть в тюрьму, то он наверняка его уничтожил. На кой чёрт ему компрометировать самого себя? А даже, если он не сделал этого сразу, то вполне вероятно, что он удалил письмо позже, при чистке почтового ящика. Он-то жив остался, в отличие от остальных.
Я отошёл в сторонку, нашёл в памяти телефона номер Звонарёва:
– Серёга! Здорово! Это Сергеев. Ты мне вот что скажи, почту Траубе вы проверяли?
– На предмет?
– Ну, на предмет угроз, например.
– Слушай, если честно, то мы пока вообще ничего не делали. И почту пока тоже не смотрели. У нас и дело-то заведено по сто двадцать два – два… Какой смысл почту смотреть? Что от этого изменится? Статья? Мера пресечения? СПИД у парня излечится?.. На чёрта нам почта?!
– Проверь его почту. Я тебе сейчас эсэмэской адрес скину, поищи его. И вообще, посмотри в его почте любые странные письма…
– Это ты, Сергеев странный… Что значит – «странные»? На арабском? На китайском? Там иероглифы должны быть?
– Любые письма, которые не спам, не обычные дружеские… Короче, проверь всю его почту. Наш «мститель» пишет заглавными буквами и очень короткими предложениями. Ну, в общем, если найдёшь, сам поймёшь. Не промахнёшься.
– Ладно, – неохотно пообещал Звонарёв. – Поищу.
Практически не надеясь на положительный результат, я отправил Серёге адрес, с которого киллер отправлял письма. Коллеги из Курортного смотрели на меня с неподдельным интересом. Отправив сообщение, я рассказал им о последнем письме. Они, разумеется, сразу поинтересовались, как я оказался на месте аварии. Они-то, как здесь нарисовались, понятно. Как только гаишники сообразили, что дело нечисто, вызвали группу. Так мои старые знакомые и оказались на Приморском шоссе. А вот мне своё появление пришлось долго объяснять. Страшная история про оперного папу, его немую супругу, квартиру на Крестовском и мои звонки по трём определённым районам ввели коллег в ступор. Отчётливо пахло серией, и никого из нас это не могло обнадёживать.
Я позвонил Сашке, отправил его на Крестовский с просьбой проверить стоянку Бершадской:
– Саня! Проверь всё, как следует, – этого можно было и не напоминать, – выясни у охранников, где вчера стояла чёрная «мазда», номер сейчас скину, и кто около неё вертелся. Пошукай там камеру, которая на энту самую «мазду» смотрела, и забери у них всю сохранённую запись с этой камеры. Посмотрим, кто там мог тормоза подрезать…
– Не подрезать, а подпилить, – вмешался в разговор эксперт. – Там металл в этом месте. Поэтому и стало очевидно. Надпил почти незаметный, но всё же виден. Тормозная жидкость утекала очень и очень медленно. Откуда, ты говоришь, она ехала? С Крестовского? Ну, да… Могла и вытечь постепенно…
– То есть, убийца, если это, конечно, была не случайная авария, – оговорился я, – рисковал, что тормозная жидкость вытечет раньше, чем водитель тронется с места?
– Э, нет! – обнадёживающим голосом сообщил мне криминалист, – Тут хитро всё рассчитано. Пока машина стоит, и никто не нажал на тормоз, жидкость остаётся на месте. Стоит один раз нажать на тормоза, она начинает убывать. Я сам в этом не большой спец, пришлось консультироваться со знатоками… Это, как тормоза прокачивать. Когда жмёшь на педаль, давление в тормозной системе меняется… Тебе наш специалист по авто расскажет, он у нас этим занимается. Просто он сейчас в больнице, завтра мы его дёрнем на осмотр, он всё и проверит, как следует.