Последняя инстанция. Расследование
Шрифт:
– А не могли тормоза пострадать в момент аварии? Ну, просто механическое повреждение от удара о дерево, о землю, обо что-нибудь ещё? – я зря себя утешал. Письмо не было случайным. А не доверять словам эксперта, у меня не было ни малейшего основания. Аркадий, видимо, осознал мою попытку зацепиться за последнюю надежду списать всё на случайность и неодобрительно покачал головой:
– Нет, мой дорогой друг! Всё днище машины уцелело. Там нет никаких повреждений. Собственно говоря, это единственное, что осталось целым у этого бывшего средства передвижения. Всё остальное разнесено практически в клочья. А днище – ты
Аркадий заметил мой отсутствующий вид и прекратил объяснения. Его слова эхом отдавались у меня в ушах, пока я набирал номер всё того же Звонарёва.
– Серёга! Это я опять, Сергеев. Ты мне скажи, будь бобр – а Траубе твой где учится, что у него такая запара с лекциями? Ну, догонять там ему надо было, вроде…
– Молоток, Сергеев! Водку пей, да дело разумей! – захихикал мерзкий Звонарёв. – Мелкие детальки уловил. Ценю профессионалов!
Мне до фонаря было сейчас, кто, кого и за что ценит. Мне нужно было убедиться в том, что парень хоть каким-то боком имеет отношение к театральному институту.
– В Политехе он учится, – тем временем остудил мой пыл Серёга. – На инженерно-строительном факультете. Потому и нагонял, что там блатной на блатном сидит, платниками погоняет. Там на папу и не посмотрят – выпрут за хвосты, и шуруй, пацан, отдавать Родине священный долг.
Я приуныл. Не сходилось. А должно было сойтись. А не сходилось. Я попробовал ещё один подход:
– А его близкие родственники? Чем они занимаются?
– Ну ты, Серёга, даёшь! Спросил! Мы ещё дело только возбудили. А ты про родственников… Мы и о нём-то пока ничего не знаем, а про семью и подавно. А тебе много надо-то? – Звонарёв заговорил излишне озабоченным голосом. – До прадедушек-пробабушек? Или, всё-таки, достаточно будет ноне бодрствующих? Так, про папу я тебе, вроде, говорил уже…
Я почувствовал в голосе коллеги издёвку и ужасно разозлился:
– Звонарёв! Какого хрена ты вытаскивал меня на разговор, если ты сам всё знаешь и умеешь? Если такой умный – так что ж ты не разобрался со своим делом сам? Что ж ты меня дёргал?!
– Ладно тебе, Сергеев! – Серёга поостыл со своими издевательствами, взял другой тон. – Ты же сам понял, что это дело из твоей серии. И я это сразу понял. Как только папа Артёма ко мне припёрся со своими измышлениями по поводу мести, я так сразу и вспомнил разговор мужиков… Ну тот, в бане… А про родственников я так спросил… просто, до какого колена копать-то? Ты прямо скажи! Чего беситься-то?
– Не до колена… – устало вздохнул я. – Только ныне здравствующих глянь. Если честно, меня очень интересует связь кого-либо из них с театром, театральным ВУЗом, ну, или что-то около того…
–
– Не, Серёга. Не по понятиям. Когда-то «ментов» поначалу смотрел… Потом все их косяки утомили. Очень уж у них всё невзаправду. Лажа на лаже. Так бы всё было – половины сотрудников бы хватило, чтобы все дела в мире расхлебать, не то, что в одном городе. А уж на то, что сейчас показывают, ни сил, ни желания смотреть не осталось. Да и времени как-то лишнего не наблюдается… А, говоришь, часто он снимается? Как его фамилия-то?
– Его фамилия слишком известна, чтобы поминать её всуе… Да, Траубе его фамилия, Алексей Траубе. Неужели не слышал?!
– Не… – честно признался я. – В первый раз слышу. Каюсь, отстал от массовой сериальной культуры, мать её… А он только в кино снимается? В театре не занят?..
– А вот этого не скажу, – наконец-то Звонарёв осознал, что я не для праздного любопытства интересуюсь семьёй Артёма, – не знаю. Но узнаю сегодня же, – быстро заверил он, – может у них ещё кто-то в этих кругах вертится. Я тебе вечерком отзвонюсь. Или раньше, если что-то выясню.
– Почту! Почту не забудь! – напомнил я на прощание.
– Обижаешь, начальник! Уже еду к Артёму. Вдруг до занятий его ещё застану дома. Мне же его личный компьютер нужен. Его, правда уже изымали, проверяли на предмет общения с девицей. Но чтобы почту смотреть… Может и смотрели, но вряд ли обратили внимание на какой-то определённый адрес. Да и письма… Нас-то интересовали только факты его знакомства. А какой-то отвлечённый текст могли и за спам принять. А что там хоть приблизительно может быть?
– Не знаю, Серёга, – покаялся я, – может быть, и вовсе ничего нет. Но по нашей серии всем жертвам приходили письма… м-м-м… нет, не с угрозами. Скорее с разоблачением.
– В смысле? Как это? Прямым текстом, что ли?
– Да нет, не совсем, – я немного помолчал, соображая, какое количество информации безболезненно можно выложить банно-водочному сплетнику Звонарёву, – Ну, предположим, парню, который сбил на переходе беременную женщину, пришло письмо: «Вас ожидают в комнате матери и ребёнка». Его отцу: «Суд вынес приговор»… Судя по всему, отец круто отмазал парня, и того даже прав не лишили. Суд признал, что виновна сама погибшая, мол, шла не на тот свет.
Серёга аж присвистнул:
– Ну и ни хрена, как у тебя всё далеко зашло! Что ж ты сразу-то молчал? Я же тебя просил поделиться информацией!
– Много языком чешете. Мы и так еле-еле журналистов сдерживаем. Тут же несколько отделений задействовано – попробуй, удержи информацию от слива. А нам шумиха сейчас ох, как не нужна! И так уже эти шакалы срисовали, что двое из серии связаны на почве аварий со смертельным исходом. Оба сбили насмерть пешеходов. Оба обделались лёгким испугом. Даже условно никто не получил. И дела закрыты. В первом случае хоть суд принял к сведению, что женщина сама виновата – на красный свет, якобы шла. А во втором вообще не установлено, кто сидел за рулём. А дело всё равно закрыли.