Последняя инстанция. Расследование

Каневская Ольга

Жанна сделала большие глаза и вынырнула из кухни. Я опять остался один на один с жестоким виртуальным пространством. Метод, который помог мне вычленить из моря обсуждений предыдущих клиентов киллера – если, конечно, они объединены всё-таки между собой своим палачом – был уже опробован. Я сэкономил кучу времени, не разыскивая самые обсуждаемые топы, а доверяясь рейтингу сайта. Когда глаза уже заболели от мелкого шрифта, мата и пустословия, наступило утро. В моей виртуальной разработке было несколько человек. Отдать кому-то из них предпочтение было сложно. Каждый из них, даже по моему мнению, заслуживал наказания. В моих глазах это наказание должно было выражаться в пересмотре дела. Но ведь никому и в голову не придёт, пересматривать дела после суда. Это делается в исключительных случаях, когда

поданы кассационные жалобы, и есть решение суда кассационной инстанции. Когда суд высшей инстанции оставляет решение без изменений, тогда дело уже пересматриваться не может. Бывают, конечно, различные исключения, но это уже из области или фантастики, или фантастической коррупции. Вот особенно последнее… Как раз такие дела должны заинтересовать нашего киллера. «Нашего»! Хм-м… Ну да ладно. Пусть будет наш. На сегодня хватит. Надо выспаться. С утра Сашка подвезёт все добытые в неравном бою с государственными учреждениями документы. Голова должна быть, если не светлой, то хотя бы бодрствующей. Но главное, чтобы хватило сил разбудить сейчас Жанну и убедить её в том, что быть мужней женой очень даже неплохо.

Глава 44

Надо отдать Сашке должное. Он успел всё. Он умудрился получить в ГБР справки без официальной пересылки, то есть из рук в руки. Но это далеко не всё. Он нашёл нотариуса, уговорил его выйти на работу в законный выходной день, и от него тоже получил всю необходимую информацию, а именно, последнее завещание Татьяны Эдуардовны Рябцевой. Завещаний, как оказалось, было несколько, последнее было исправлено около полугода назад, то есть, как раз после суда над Кузьминым. По этому самому завещанию всё движимое и недвижимое имущество Рябцевой, «где бы оно не находилось и в чём бы не заключалось», переходило во владение благотворительного фонда. То, что в названии фонда будет присутствовать знакомое мне по разговору с директором Перелешинского детского дома Марией Ильиничной: «… инвестмент», я нисколько не сомневался. Так оно и было. Фонд носил грозное и непонятное название «Капитал инвестмент». Странно, что из этих двух слов Мария Ильинична запомнила именно второе… Но это была первая удача за последние несколько недель. Теперь уже сомнения в правильности пути поиска, у меня полностью отпали. Сашка, правда, моей уверенности не разделял.

Он приехал настолько рано, что удивил меня несказанно. Саня, в девять утра, в воскресенье!.. Что-то из ряда вон!.. Тем не менее, я одобрил его рвение и лозунг дня: «Кто рано встаёт, тому все дают!». Мы уткнулись в документы, кипой брошенные напарником на кухонный стол. Жанна тихо копалась в компьютере, а мы, вооружившись её ноутбуком, засели на кухне.

– Теперь ты веришь, что Маслова причастна ко всей этой истории? – пытался я доконать Сашку.

– Нет, не верю! – сопротивлялся он. – То есть, я не исключаю такую возможность, не более того. Детских домов – море. Благотворительных фондов – океан. Чтобы выяснить, куда ещё пересылались деньги из этого «Капитала», надо пересмотреть кипу их документов. Прокурорской проверкой тут не обойтись. Фонд, хоть и создан на территории России, но все деньги висят в международном банке. Хозяином, то есть учредителем фонда является иностранный гражданин, а именно, немец. Просто бумажки из прокуратуры для проверки деятельности фонда, тут явно не хватит. Тут нужна цидуля посерьёзней.

– Странный ты, Саня! Запроса городской прокуратуры вполне достаточно, чтобы проверить любую организацию, зарегистрированную на подведомственной ей территории, – уверял я, – будь она с российским капиталом, будь она с зарубежными бабками. Тем более, нас не интересуют ни законность деятельности этой самой организации, ни тайна её существования – то есть, откуда там средства, чистые ли они… Нас интересует только один вопрос: какие организации спонсируются этим фондом. Ничего криминального в такой проверке нет. Думаю, они даже ничего не заподозрят.

– Это тебе так только хочется, – напарник продолжал ерепениться. – Если, как ты считаешь, деньги в фонд поступали в качестве оплаты убийств, то они подорвутся по любому поводу. Начнут названивать учредителю и жаловаться ему, что прокуратура что-то копает. И потом, пожертвовать в частный

фонд имеет право любой человек, хочешь поимённо, а хочешь – и анонимно. Ты представляешь, что в статье «приход» у них вряд ли будет указано, что деньги перевело такое-то лицо, зарегистрированное, как индивидуальный предприниматель «Киллер и Ко»? Ну не так, разве? Что ты хочешь там найти? То, что они могли среди прочих отчислений в детские дома, интернаты для престарелых, хосписы, реабилитационные центры по лечению малолетних и великовозрастных наркоманов, отправлять деньги и в Воронежский детский дом, это ни о чём не скажет. Как ты собираешься запрос добывать? Рябцева умерла своей смертью. Её завещание оспаривать некому. Какие у тебя основания для проверки фонда? Даже, если ты пойдёшь с другой стороны и начнёшь плясать от детского дома, всё, что у тебя получится, это очень зыбкая конструкция. В детский дом, поступили средства от некого фонда. В этом детдоме когда-то училась и жила девочка, которую ты, на непонятных мне основаниях, подозреваешь в серийных убийствах. Интуицию, как говорится, к делу не пришьёшь. Оснований для проверки фонда у тебя не просто недостаточно, у тебя их нет. Дальше что?

Прав он, конечно, прав. Всю, как мне казалось, красивую картинку, я сложил в своём воображении, основываясь только на собственной интуиции. Ну, ещё немного на связи Масловой с детским домом, а детского дома с благотворительным фондом. А благотворительного фонда с Рябцевой. А Рябцевой с убийством Юсупова. Убийства Юсупова с арестом Кузьмина, и так далее. Чёрт! В эту сторону складываешь, одно звено выпадает. В обратную сторону идёшь, снова выпадает одно звено, но уже другое. Дурдом какой-то.

– Фотографии не нашёл? – я отвлёкся, чтобы полностью не сломать мозг.

– Быстро хочешь, – недовольно буркнул Сашка. – Только-только отыскал список сокурсников Рудой. Ещё даже не пытался их обзвонить. Я от нотариуса вчера только в десять вечера выполз. Помотайся по городу в субботу. Особенно, по Ваське. Особенно в дни, когда в Ленэкспо какие-то мероприятия правительственного уровня.

– А что, у нас участники международных встреч на метро ездят? – что-то какая-то ядовитость во мне нездоровая появилась.

– Нет. Не ездят, – устало ответил Сашка. – Просто я на машине… – он поймал мой удивлённый взгляд, – Ну да, да! Появились колёса… Думаешь, легко по городу на своих двоих мотаться? Сам-то, сколько лет уже за рулём? А я права получил пораньше тебя. Вот, пригодились. Успел бы я за вчерашний день все эту кипу бумажек собрать, – Сашка переворошил документы на столе, – если бы я на метро катался? Особенно удобно было бы в Разлив тащиться за нотариусом и везти его полупьяненького с шашлыков в город на такси.

– Гм… – не много ли новостей за одно воскресное утро? – Как тебе удалось его с дачи конфисковать?

– Да живёт он там, слава богу! Хорошо хоть к телефону подошёл. Я же только домашний смог раздобыть, мобильный не достал. Ну и уговорил…

Я не стал вдаваться в подробности, какие заветные слова Сашка сказал нотариусу, что тот бросил гостей, стол, шашлыки и попёрся с Сашкой в пыльный и жаркий город. Даже не стал напоминать напарнику, что в любой нашей базе есть мобильные телефоны не только нотариусов, но гораздо более важных людей. Нашёл и нашёл, домашний – так домашний. Результат важней.

– Ладно, Сань! – похвалил я напарника. – Ты – молоток! Молодца! Выручил меня очень, – я покосился в сторону комнаты, – век не забуду. Дуй, отдыхай. Я тут почитаю пока, подумаю, что можно сделать с этим благотворительным фондом.

– Ну, думай, думай! – улыбнулся Сашка. – Ты – начальник, тебе решать. Только, я тебя прошу!.. Чтобы больше лишних телодвижений не делать, думай сразу: что тебе это даст? Ты цель конечную, судя по всему, не видишь. Именно поэтому мы и топчемся на месте. Делаем что-то, а КПД – ноль. Всё потому, что в этих действиях смысла нет. Пойми сначала, что тебе даст знание того, что этот фонд перечислял в Перелешино деньги. Наверняка они хотя бы для прикрытия отправляли средства в другие дома. Даст ли тебе уверенность в том, что фонд связан с детским домом в Воронежской области, доказательства того, что Женя Маслова – убийца. Ну, тебе, может и даст. А вот для суда это не доказательство. Или я не прав?