Последняя из рода Леер - 5
Шрифт:
Я очнулась от собственных слез. Мне было плохо. Очень плохо. На похоронах я не плакала, и потом тоже, словно копила это в себе, а сейчас прорвало. Просто в груди так болело, так невыносимо пекло, что я никак не могла остановиться. Просто не могла сдержать рыданий. От всего. От сна, от смерти Лиссы, от того, что не могу спасти Милу, не предав Рейвена, что не помогла Илане, когда она так нуждалась во мне. От того, что предателем оказался тот, кому мы все доверяли жизни. Почему он это сделал? Почему предал не только нас, но и себя? Неужели не понимает, что это путь в никуда? И ему я тоже ничем не могу помочь.
Успокоилась только
Я прошлась по пляжу, и так захотелось почувствовать море, окунуться, хотя никогда не умела плавать. Вода омывала ноги, ластилась, словно щенок, а дно было таким же мягким песком, без единого камушка. Когда вода покрыла колени, натолкнулась на барьер. Даже удивилась немного. Потрогала, почувствовала вибрацию. Нет, это не барьер. Купол. Поняла, но даже ругаться не хотелось сейчас.
Вскоре поняла, что выбраться самостоятельно не удастся. Вот это подстава. И главное, сама дура. Ведь знала, что с повелителем шутки плохи, вот и попалась в золотую клетку птичка. И как выбраться понятия не имею. А ведь надо. У меня столько дел. Интересно, а подпространство мне тоже не подчиняется? Конечно, боязно было, после последней встречи с тьмой, но заняться особо нечем. И зачем он моря-то так немного оставил. Боялся, что я решу утопиться? Так не дождется. Эх, он мне заплатит. Вот доберусь до него, и за все ответит. Подпространство мне не ответило. Впрочем, как и Азраэль. Жаль. Я пригорюнилась, пожевала яблоко, облокотилась о стол в кухне, или комнате очень напоминающей ее и совсем заскучала, пока снаружи не послышался какой-то шум. Я встрепенулась, бросилась на улицу и застыла в недоумении. Передо мной стояла женщина, причем не просто женщина, побратим. Слегка полноватая, но с необыкновенными добрыми глазами. Она тоже не ожидала меня здесь увидеть, но, очевидно, была осведомлена, кто я такая.
— Поймал все-таки, — улыбнулась она.
— А вы…
— А я, девонька, прибираю здесь, и за домом слежу. И кухарка и экономка. Ты молочка хочешь? Я свежего принесла, парного, еще теплого. Как чувствовала, что хозяин появится, только не ожидала, что не один.
— Нет, спасибо. А мы где, вообще?
— Так на побережье.
— У вас лето.
— А у нас всегда лето. Если и холодает, то максимум до пятнадцати градусов. Зато ветра сильные бывают.
— И вы живете где-то рядом?
— Да. Наша деревня совсем недалеко.
— И что же, местные жители сюда не ходят?
— А зачем? — искренне удивилась женщина, — За домом я сама присматриваю, да и за садиком, который за домом, мне ухаживать в радость. Я очень рада, что здесь, наконец, хозяйка появилась законная.
— Да я вроде и не хозяйка.
— Да, а кто? — хмыкнула женщина, — До тебя, знаешь ли, здесь ни одной женщины не было.
Ну, еще бы была.
— И давно вы за домом присматриваете? По виду он новый.
— Да почитай лет десять уже.
— Сколько? — поразилась я. Ну, ничего себе. А я считала, что все знаю
— Как он наши земли под контроль взял, так и служу ему.
— Простите, что спрашиваю. Но вы ведь побратим?
— Верно, девонька, — улыбнулась женщина, — Как и ты.
— И как же вы уживаетесь с теми, кто вас уничтожил?
— Мы сами себя уничтожили, милая. Забыли, кто мы есть, вот и пошли за тем, за кем идти было нельзя.
— Много вас здесь?
— Хватает. Долина стала нашим домом. Мы на земле работаем, скот выращиваем, мужчины в море ходят.
— И символ у вас?
— Черный топаз, — по инерции ответила она.
Вот картинка и сложилась, точнее пазл из семи камней. Об этом стоило очень хорошо подумать.
— Скажите, а большая у вас долина?
— Не маленькая, — немного насторожилась женщина.
— А насколько не маленькая?
— Глянуть хочешь?
— Очень. Только барьер.
— Так у меня ключик есть, отмычка. Амулетик на шее видишь? Вот он дорожку и открывает.
— А второго не найдется?
— Вот чего нет, того нет. Но я могу дать тебе амулет. Долину посмотришь и вернешься.
Какая же она добродушная оказалась. Побратим — Веста. Это имя ее. Так не хотелось обманывать. Но не могла я по-другому. Ведь знаю. Не выпустит он меня по доброй воле, а на вопросы отвечать сложные я пока была не готова. Поэтому с радостью приняла амулет, одела на шею и легко прошла сквозь барьер.
Веста мне дорожку показала, по пути направила, а я шла и поражалась диковатости этого места, которое еще не успела тронуть рука человека. Красота. А воздух просто необыкновенный. Сладкий, пахнущий свежескошенной травой и медом. Не знаю почему, но мне так казалось. И эта природа, эти просторы напомнили верхний остров побратимов. Здесь они нашли бы замечательный дом, без необходимости паразитировать на другом государстве, скрываться в пустыне и под землей. Да и Адеон за плечами. Чем не защита? Даже камни не требуются. И как же удивительно все складывается. Не знаю, судьба ли это или чья-то разумная воля, но сейчас я была готова с ней примириться. За такой подарок судьбы я готова была ей простить все и даже больше.
Глава 15
Оба Нила и мальчик по имени Гар добрались до границы как раз вовремя. Рискнули зайти в деревню. Одежда совсем промокла от дождя, что лил последние два дня. Гар был против, очень торопился во дворец, вот только Нил после нескольких дней в легорской тюрьме все еще был нездоров. Он задыхался на свежем воздухе, словно это был яд, поэтому парням приходилось буквально тащить его на себе.
— Зачем? Почему бы не бросить меня здесь и дать этому чертовому дождю сделать свое дело? — однажды, совсем обессилев, спросил он.
— Убить тебя? — просто проговорил парень, словно они вели речь о погоде, а не о чьей-то смерти, — Это было бы идеальным решением. Не исключено, что и в моем мире твое присутствие будет проблемой.
— Так в чем же дело?
— Ты забываешь, кто моя мать. Она не простит.
С этого разговора прошло два дня, а Нил не переставал наблюдать за мальчишкой. Что-то в нем было не так. Наверное, именно поэтому он увидел это. В один миг он был обычным, а в другой все лицо свело судорогой, и парень побледнел, словно сама смерть коснулась его своим дыханием. Он тоже это почувствовал, может, потому, что и сам недавно был близок к смерти.