Последняя осень. Буря
Шрифт:
«Похоже на наш случай, – подумала Маша. – Ангелина подшучивает над Эмилией? Или надеется, что она не проснется? Жестоко говорить про то, что пугает друзей». Она присмотрелась к соседке, поняв, что знает о ней совсем немного. За образом милой и наивной девушки могло таиться нечто совершенно иное.
– В чем вопрос? Как умер Оскар? – уточнила Динара, закатав рукава водолазки, затем, когда Ангелина кивнула, предположила: – Труп нашли в доме?
– Да.
– Оскар – человек? – спросила Динара, видимо, вспомнив прошлую головоломку.
– Да.
– Кто-то подталкивал указатель
– Верно.
«Наверное, с Эмилией тоже подстроено, – поразмыслила Маша. – Но с какой целью? Чтобы запугать? Тогда это точно Гробарь, ему в кайф портить всем настроение».
– Оскара убили? – продолжила гадать Динара.
– Да.
– Кто-то из друзей?
Ангелина подтвердила. Динара перечислила варианты насильственной смерти, но соседка, будто сломавшийся робот, бесконечно заладила: «Нет. Неверно. Не совсем».
– Оскара застрелили? – без прежнего энтузиазма проговорила Динара.
– Да! – воскликнула ведущая.
– Убийца – Коннор?
– Точно, – улыбнулась Ангелина.
– У него был сообщник? – нахмурилась Динара.
– Нет.
«А в деле Глеба? – призадумалась Маша. – Может, замешаны двое или несколько человек?» Она вспомнила, как им на лекции по криминологии рассказывали о детективном романе, в котором каждый из двенадцати подозреваемых был причастен к смерти жертвы, но покрывал остальных. На секунду представилось, будто бы все обитатели детского лагеря расправились с Волгиным, соврали о невиновности и запутали ничего не подозревавшую девушку. Отмахнувшись от нереалистичных теорий, она достала телефон и тем самым привлекла внимание Ангелины, строго сказавшей:
– Маш, теперь твоя очередь задавать вопросы.
Отказ ее не устроил.
– Этот, ну, убийца… шел пешком? – пробормотала Маша, чтобы от нее отстали.
– Да, но не только, – ответила Ангелина с видом ребенка, дорвавшегося до конфет, фастфуда или чипсов.
– Еще на лыжах? – выпалила Динара.
– Да.
Маша вообразила неизвестного, который посреди ночи прикатил в «Бурю» на лыжах, неведомым образом пробрался в корпус, столкнул Волгина с лестницы, а затем уехал. «Тогда бы на снегу остались следы», – мысленно возразила она.
– Коннор выстрелил в Оскара с дальнего расстояния? – спросила Динара.
Ее упорство поражало. Маша, даже если бы хотела решать головоломку, перестала бы пытаться уже после второго или третьего неправильного ответа. Подруга, наоборот, из-за неудач словно мотивировалась на победу и загоралась азартом.
– Нет, – проговорила Ангелина.
– Коннор прикончил Оскара до спиритического сеанса? – попытала удачу Динара, но вновь промахнулась.
После недолгой тишины и десятка неверных теорий она произнесла:
– Коннор обманул друзей, подвигал указатель, чтобы получилась фраза про смерть, затем прибежал на лыжах в место, находящееся неподалеку от дома Оскара, дошел пешком, выстрелил в мужчину, вернулся на дорогу, подождал, пока соседи или кто-нибудь другой найдет тело, и притворился, что только недавно добрел до жертвы, ведь добирался много часов.
– Молодец! – возликовала Ангелина. –
Маша сразу же отказалась, решив просадить время в приложении с карточными играми, ведь там в отличие от суровой реальности не было душной соседки.
* * *
Остаток дня пролетел незаметно. После нехитрого ужина Маша переобулась в сланцы, взяла таз, чайник, пластиковый ковш и принадлежности для мытья, забрела в душевую. Она, как и летом в период отключения горячей воды, смешала в цветастой емкости кипяток и ледяные струи, чтобы получить почти комфортную температуру, затем разделась, сложила вещи в пакет. Ее передернуло от холода, кусавшего кожу. В полумраке подтеки на плитке отливали багровым, казалось, будто безумный каннибал разделывал здесь тела и не прибирал за собой. Сырость, сквозняки, путаница с Марком, лепет Игоря про Юру подстегнули воображение. Стоило ненадолго зажмуриться, как перед взором восставал беспощадный призрак, капли стучали громче, раздавались подозрительные всплески.
Маша разместилась так, чтобы легко наблюдать за входом и остальным пространством. Глаза щипало от шампуня, но она терпела, ругая сквозь сжатые зубы вечерний мороз, проклятый лагерь, недобросовестных ремонтников. Домашняя старенькая ванна, где можно было понежиться под теплым паром, помечтать, погрустить, нанести на волосы маску, расслабиться после трудного дня, казалась идеальной.
Маша растерла себя пушистым полотенцем, быстро нацепила чистый свитер и штаны, схватила пожитки, едва ли не выбежала за дверь. Коридор пустовал, общий зал тонул в темноте. Она стиснула утварь и вещи в левой руке, правой достала телефон, предварительно спрятанный в кармане. Фонарик вспыхнул, стало немного спокойнее. Резиновые тапочки забавно шлепали, издавали звук, похожий на кряканье.
Войдя в безлюдный холл, она покосилась на тусклую луну, беспомощную перед густыми тенями, поставила таз, чайник и ковш возле стола, заметила на полу яблоко. Смартфон разрядился и погас, комната погрузилась в полутьму, впереди зашуршало. Маша вздрогнула, медленно притронулась к скатерти, свисающей почти до пола, отогнула край. На нее уставились два блестящих глаза. Она вросла в бетон, теряясь в звуках тяжелого дыхания, моргнула, чтобы прогнать мираж, как вдруг из сумрака отделилась фигура и толкнула ее. Левую ладонь обожгло болью. Телефон с грохотом упал. По ступеням застучали шаги. Маша охнула, закричала, но получилось слабо. Слева появилось сияние, кто-то подошел, и, пока она искала способы для защиты, зажглась лампочка.
– Маша? – изумился Марк. – Ты чего?
– Д-дверь? – перебила она, гадая, что или кого встретила во тьме. – Ты закрыл?
– Нет, – ответил тот, одернув черное пальто.
Маша указала на отчетливый след ботинка возле лестницы, рывком встала, подбежала к куртке, сушившейся на стуле, и, накинув капюшон, бросилась вниз, приказав:
– За мной!
Марк на ходу озарял путь телефоном. Луч фонарика лихорадочно прыгал по стенам, перед взором мигали пятна, сердце бешено колотилось, в мыслях возникало нечто из мрака.