Последняя тайна Лермонтова
Шрифт:
Как раз можно успеть полазить по Интернету.
Бочком, быстро, не глядя на гипнотическое чудо из небесно-голубого шелка, я выскочила из ванной, схватила с кровати Юлин ноутбук и тут же припустила обратно.
Конечно, работать на унитазе было бы удобнее, но как-то это очень уж утилитарно. А на полу холодно. Тогда...
Устроившись на краешке ванной, я положила легенький тонкий-претонкий компьютер на колени, нажала на круглую кнопку пуска. И, дождавшись, пока машина загрузится, выбрала среди подключений беспроводное соединение.
Все оказалось проще, чем я думала. Конечно, ребятки сначала пытались жадничать. Стас отказался дать мне поработать на собственном ноуте даже в своем присутствии («Извините, это моя техника, там хранятся некоторые конфиденциальные
Поисковый сайт открылся мгновенно. Однако...
Проклиная собственное любопытство, я закрыла поисковик и полезла в Юлины папки.
Да, это очень невежливо.
Конечно, она в два счета просчитает, что я не столько пользовалась Интернетом, сколько совала свой нос в ее статьи.
Хотя... мне есть чем ее шантажировать. Поэтому Белоснежка будет молчать. И, может быть, она задумается о том, как это неприятно – когда в твою частную жизнь суют нос всякие любопытствующие субъекты.
Через пару минут я прекратила все мысленные нравоучения.
Среди папок с информацией обнаружились весьма любопытные сведения. Пожалуй, они все меняли и окончательно запутывали...
– Извините, если я долго провожусь. Сегодня мой первый рабочий день. И я еще не очень-то разобралась с этой одеждой, но буду стараться... Как много нужно знать тем, кто сюда устраивается! Голова прямо пухнет от всех этих подробностей. Но мне так нравится! Так нравится! Я как в книге про Анжелику нахожусь! А послушайте, что сегодня на занятиях нам рассказывали. Балы, оказывается, бывали в прежние времена разные. Большой бал – он начинается в двенадцать ночи и заканчивается к восьми утра, расписание танцев составляется заранее. Дамы обязательно должны являться в открытых платьях, кавалеры – во фраках и мундирах. Оружие офицеры оставляли в прихожей, а вот шпоры не снимали, во время танцев они звенели. На малом балу правила попроще. И начинался он часов в восемь-девять, а заканчивался не позднее полуночи. Гости, если кто петь и играть умел, концерты импровизированные устраивали. Или просто друг с другом общались – танцевать для всех там уже было не обязательно. Дамская одежда тоже позволялась более свободная. Хотели – надевали открытые платья, хотели – полуоткрытые, и расцветки можно было уже по вкусу выбирать. А на большом балу – только в белых платьях, обязательно и никак иначе...
Я слушала лепетание новой горничной, старательно затягивающей
Все-таки, что ни говори – бытие определяет сознание, и одежда, как часть бытия, сознанием порой распоряжается не самым лучшим образом. Со мной произошла старческая деменция на фоне врожденной олигофрении. В голове лишь одна мысль осталась: только бы горничная затягивала корсет не так туго. Дышать ведь нечем!
– Это еще что, – воскликнула девица в ответ на мои жалобы. – Цветочки! Если бы вам пришлось одеваться по всем правилам, как знатным дамам того времени, я бы посмотрела, как бы вы заговорили! Мне костюмерша рассказывала, сколько всего девушки на себя раньше напяливали. Сначала одевали длинную рубашку, потом панталоны и тугой корсет – а только затем уж платье. Вот это было действительно и жарко, и душно, и тяжко! А здесь – мелочи, корсет пристрочен к юбке, он ужимает совсем несильно.
Когда с длительным процессом облачения было наконец покончено, я повернулась к зеркалу. И замерла.
Голубое струящееся платье меня не обмануло – оно сидело идеально, придавало фигуре хрупкость и чувственность одновременно. Но уже через секунду неимоверное восхищение сменилось сначала недоумением, а потом и раздражением. Ходить в этой прекрасной конструкции оказалось совершенно невозможно. Длиннющий подол волочился по полу, сильно сковывая движения. Платье, пышная нижняя юбка из плотной материи – и ритм привычных шагов нарушается совершенно. Возникает такое впечатление, будто ходить как следует не умеешь! И вообще, являешься лицом, как теперь модно говорить, с особенностями психофизического развития, а выражаясь по-русски и без эвфемизмов – попросту инвалидом! Чуть не упав на восхищенно меня разглядывающую горничную, я схватила веер, завертела его в руках, пытаясь открыть. И вот тонкая петелька слетает с серебряной ручки, раскрывая белоснежные легкие перышки, по лицу порхает желанная прохлада.
Как все грамотно все-таки было придумано у предков! Компенсирующе-сбалансированно! Пока шаг в таком платье сделаешь – зажаришься, но вот тут же можно воспользоваться веером и эффектно охладиться.
– Наталия Александровна, смотрите, – горничная нагнулась к длиннющему подолу и завернула его край. – Видите, здесь сделана специальная петелька. А на рукаве есть маленький крючочек. Во время танцев подол закрепляется. Потом дама должна вновь его опустить. Этикет...
Продолжить лекцию у девушки не получилось. В номер влетел запыхавшийся Стас – в черном фраке, с белыми растрепанными волосами до плеч и темными синяками под глазами, он вдруг почему-то напомнил мне голодного вампира, сбежавшего из фильма ужасов. Безо всяких объяснений, схватив горничную за руку, он вытолкнул ее за дверь. Через полминуты рванул на себя дверную ручку, высунувшись в коридор, заорал:
– Идите, идите, все в порядке!
Потом повернулся ко мне и, пугая бешенными глазами, прошипел:
– Зачем вы это сделали?
Какие у меня прегрешения перед этим молокососом? Легкое кокетство, чтобы заполучить ноут? Несанкционированное рассматривание обнаженной девки на рабочем столе? Ну что за ерунда! Это не повод прибегать ко мне с вампирским взором, да еще на меня и орать. Я тут вообще, может, на бал впервые в жизни собираюсь.
– Актриса! – восхищенно выдохнул он. – Какая же вы актриса! Потрясающе... Я даже готов вам поверить!
– Ну и что здесь опять стряслось? Горе горькое, Кристина и Таня-лесби отказались предаваться страсти в твоей фотостудии? Или даже напряженка с самим садо-мазо? Беда!
Он как-то сразу весь обмяк, упал на стул, отбросил с лица волосы и растерянно, словно трезвея, осмотрелся по сторонам.
– Если вы тут ни при чем... То я даже не знаю, что и подумать...
– Не знаешь – не думай. Ты вон приоделся как симпатично! Я тоже вроде вполне ничего выгляжу. Пошли на бал, мне нужен кто-то на подхвате. Не знаю, как твой фрак, удобный ли, но в моих шмотках ходить невозможно. Поймаешь меня, если я кульнусь?