Последствие
Шрифт:
У меня не было высшего образования. Черт, я едва пережил старшую школу. Но у меня было это — целая жизнь в школе на улицах. И я планировал использовать каждую унцию своих знаний в своих интересах.
Я передернул плечами, пытаясь привыкнуть к ощущению этой новой кожи, ответственности и тяжести этого, давления гребаного мира на мои плечи. Это было приятно. Мне нужно было равномерно переносить вес. Зная, что потребуется минута, чтобы привыкнуть к новой ответственности, я также знал, что могу взять
Синий седан вывернул из потока машин и драматично остановился у обочины. Я медленно выдохнул и сжал руки по бокам. У них было чертовски неподходящее время.
Двое полицейских выбежали из машины, сверкая значками и наручниками.
— Сойер Уэсли, — объявил младший агент достаточно громко, чтобы его мог услышать весь округ Колумбия, — вы арестованы.
Офицер показался мне знакомым. Я его откуда-то знал, но это была не местная полиция. Большинство из этих парней числились у меня на жалованье.
— По каким обвинениям?
— Проституция, — ответил он еще громче, чем раньше.
Этот мудак играл в опасную игру. Конечно, я знал много работающих девушек, но я никогда не использовал ни одну из них. Каро оторвала бы мои яйца и носила их на шее в качестве трофея, если бы я хотя бы взглянул на другую женщину.
В любом случае, не то чтобы я интересовался другими женщинами.
— Я никогда в жизни не платил за секс, — возразил я, гордясь тем, что мой голос звучал спокойно. Не в силах удержаться от ухмылки, я добавил: — Мне и не нужно было.
— Мы задерживаем вас за домогательство к занятию проституцией, — пояснил офицер.
Теперь я знал, что что-то случилось. Они уже держали мои руки за спиной, сжимая их слишком крепко. Металл врезался в мои запястья и не давал мне возможности удобно стоять.
— Это гребаная шутка?
Офицер позади меня толкнул меня в макушку, и я неохотно нырнул на заднее сиденье машины. Паника вспыхнула в моей груди.
— У тебя есть право хранить молчание, — сказал он мне. — Хотя я настоятельно рекомендую тебе отказаться от этого права. У тебя есть право на адвоката. Хотя я бы тоже этого не советовал.
Это было неправильно. Эти парни не были копами. Бл*ть.
Ирландцы? Нет, Конлан знал бы об этом и предупредил бы меня. То же самое и с итальянцами. Лука бы этого не допустил. Ри, возможно, было все равно, но якудза использовали только якудзу. И эти парни не были якудза.
Я наклонился вперед, чтобы освободить место для своих рук за спиной, пока мнимые полицейские садились в машину.
— Кто вы такие? — сразу же спросил я. — Вы не копы.
— Мы достаточно близки к ним, — фыркнул старший.
Первый офицер бросил свою кепку на сиденье рядом со мной и ухмыльнулся. Теперь я узнал
— ФБР. И не просто какое-нибудь ФБР, а гребаный Мейсон Пейн.
— Динь, динь, динь! — Он развернулся и отъехал от тротуара, слившись с интенсивным движением в Вашингтоне. — Может быть, он все-таки не такой идиот, — сказал Мейсон своему напарнику.
Его напарник бросил на него взгляд.
— Дело не в том, насколько он умен. Твое милое личико выдало тебя. Вот почему тебя уволили из отдела под прикрытием.
Мейсон хмыкнул в ответ.
— Ну, мы не можем все быть такими же уродливыми, как ты, Джонс.
Джонс рассмеялся над шуткой, но больше ничего не добавил к разговору. Остаток пути мы проехали в молчании.
В конце концов я нашел достаточно удобное положение, чтобы поездка была сносной, но мне пришлось сопротивляться желанию биться головой об окно, пока оно не разбилось.
Никто ничего не сказал, пока мы выезжали за пределы Вашингтона на заброшенную взлетно-посадочную полосу у черта на куличках. Они не собирались меня арестовывать.
Однако их методы допроса были более чем подозрительными. Мне стало любопытно посмотреть, что они придумали.
Мейсон затормозил у задней части здания и заглушил машину. Он обернулся и свирепо посмотрел на меня. Его напарник, Джонс, сделал то же самое.
— На самом деле я не проститутка, — сказал я им. — Вы можете арестовывать меня сколько угодно, но я не собираюсь заниматься с вами сексом.
Жесткое выражение лица Мейсона сменилось яростным хмурым взглядом.
— Думаешь, ты смешной?
Я ухмыльнулся ему.
— Отлично, я хочу тысячу, и никаких поцелуев. — Я повернулся к Джонсу. — Это мое единственное правило. Я должен защитить себя, понимаете?
Джонс повернулся к Мейсону.
— Да, он думает, что он действительно чертовски забавный.
Мейсон не сводил с меня глаз.
— Мы посмотрим, насколько забавным он это сочтет, когда мы арестуем его девушку.
Моя улыбка исчезла вместе с остатками терпения, которые у меня еще оставались. Я наклонился вперед, мой голос был низким, угрожающим.
— У тебя на нее ничего нет.
Выражение лица Мейсона стало высокомерным, и он посмотрел на своего напарника.
— Черт, Джонс, у нас ничего нет на Кэролайн Валеро. Нам лучше прекратить расследование.
— Черт. — Джонс присвистнул. — Это отстой.
Их жалкого поступка было достаточно, чтобы посеять семя сомнения глубоко в моей груди, распространяя его, как яд, по моей крови.
— Продолжайте. Перечислите свои требования.
Джонс откинулся на спинку стула, невинно положив руку на грудь.