Последствие
Шрифт:
— Все начиналось не так, но так оно и стало, — признался я.
Мейсон наклонился вперед.
— С чего это началось?
— Разрушение семей.
Оба мужчины уставились на меня с недоверием.
— Русские? — спросил Джонс, выбирая самый простой ответ.
— Русские, итальянцы, гребаные ирландцы. — Мое признание взметнулось в воздух, как бык, бросающийся на красный плащ. Я никогда раньше не произносил этих слов вслух, никогда никому в них не признавался. Я подумал о своем отце и о том, как его развращенность задушила в нем все хорошее и нравственное,
Мейсон моргнул, изо всех сил стараясь поверить мне.
— Срань господня, Уэсли, ты один из хороших парней.
Я покачал головой, немедленно опровергая его слова.
— Я не герой, Пейн. Не думай, что я бы не построил свое королевство и не наслаждался бы троном. Но я бы сделал это по-другому. Я бы сделал все это лучше. Я бы поставил людей руководить, это было бы лучше. — Это было моей мечтой еще до того, как я встретил Каро, до того, как братва стала частью моей жизни. Теперь я обменивал это на нее. Я отказывался от всего ради нее.
И я знал, что принимаю правильное решение.
— Мы поможем тебе пройти через это, — пообещал Мейсон, и в его жестком взгляде отразилось новое уважение. — И мы позаботимся о ее безопасности, пока ты будешь внутри.
— Я надеюсь. — Я с трудом сглотнул, борясь с поднимающейся волной тошноты внутри меня. — И Мейсон?
— Да?
— Я не хочу, чтобы все это вернулось ко мне. Я анонимен во время всего этого шума. Это твое дело. Ты берешь на себя ответственность. Оставь меня в покое полностью.
— Хорошо, — пообещал он, и по какой-то причине я ему поверил.
Мы снова пожали друг другу руки, прежде чем он отвел меня обратно в комнату для допросов, где я официально признался в предъявленных мне обвинениях. Это были самые тяжелые несколько часов в моей жизни, когда я знал, что отдаю свою жизнь, жизнь Каро, в руки двух мужчин, которым я не доверял.
Но это был мой единственный вариант. Это был единственный способ не дать моему плану сорваться.
Мейсон поставил бы себе в заслугу уничтожение русских. А я сохранил бы Каро. Более совершенной сделки еще никогда не заключалось.
Пока три с половиной месяца спустя я не узнал, насколько жестокой может быть Вселенная. Кэролайн исчезла вместе с Фрэнки. Это были не русские. Это были не федералы. Кэролайн убежала сама.
Более слабый человек понял бы намек, но я был полностью поглощен своей сделкой с Мейсоном и навечно влюблен в Каро. Ни один камень не остался бы неперевернутым, ни один уголок планеты не остался бы непроверенным. Я бы нашел ее. Я бы снова сделал ее своей. Я бы объяснил весь этот гребаный бардак. И тогда мы провели бы остаток наших жизней, переживая последствия этой великой любви между нами.
Это были мы против всего мира. Каро и я. И никто не встал бы между нами. Ничто не помешало бы мне защитить ее. Ничто не помешало
Я бы нашел ее. И тогда я бы провел остаток своей жизни, давая ей ту жизнь, которую она хотела.
Глава 23
Кэролайн
Наши дни
Три часа спустя я проснулась с Джульеттой на сгибе моей руки, которая теперь болезненно покалывала. Я вывернулась из-под дочки и повернула голову на своей затекшей шее.
Двадцать четыре часа, которые Джульетта провела с Аттикусом, были худшим днем в моей жизни. Наихудшим. Я все еще не до конца осознала страх, агонию и глубокое истощение, через которые мне пришлось пройти. Потеря ее открыла для меня новые перспективы. Наше время, проведенное вместе, было драгоценным, и им следует дорожить. Я понимала, что в мире есть проблемы поважнее, чем подбор цветных носков или игрушек. И мне нужно было говорить ей, что я люблю ее каждые тридцать секунд, пока я жива.
Единственное, что не изменилось, так это то, насколько неудобно было спать с ребенком. Она была такой маленькой. Как это возможно, что она занимала так много места? И все эти одеяла?
Мне понадобился хиропрактик всего после нескольких часов, проведенных с ней (прим. лечение с помощью манипулирования опорно-двигательным аппаратом, особенно позвоночником).
Сев в постели, я несколько минут наблюдала, как она спит, и попыталась расслабиться в этой спокойной красоте. Она была такой умиротворенной. Такой наивной по отношению ко всему, что этот уродливый, темный мир хотел использовать, чтобы причинить ей боль.
Мое сердце было тяжелым в груди, слишком тяжелым для моего изломанного тела, чтобы его поддерживать. Я даже не могла сидеть прямо. Тяжесть была слишком велика, чтобы ее вынести.
Я прижала руку ко рту и попыталась унять дрожь в подбородке. Это было предвестником слез, и я не хотела больше их проливать. По крайней мере, не сегодня вечером.
Было слишком много дел, и не было времени погружаться в боль прошлого. Даже если это вторглось в мое настоящее, даже если это взяло мой дух в заложники и развязало войну всему, что я считала реальным.
Он обманул меня. Сойер манипулировал мной. Он заманил меня в братву, а затем поставил целью своей жизни удержать меня там.
Мой длинный список грехов можно было бы приписать ему, синдикату, частью которого я ненавидела быть. Осознание того, что у меня был выбор в этом вопросе, просто разбивало мне сердце.
Я вспомнила ту ночь, когда мне было десять лет. Если бы я знала, что заключаю сделку с дьяволом, я бы не была так чертовски самоуверенна по этому поводу. Все, чего я хотела, — это помочь ему. Я хотела увидеть его татуировку. Я думала, что у меня была равная сделка. Я думала, что даже делала для него что-то доброе.