Последствия больших разговоров
Шрифт:
– Елки!..
– Вадик на мгновение сник, отступая.
– И правда...
– Как?!
– разочарованно спросила Катюша.
– Обычаи рода...
– журналист схватился за голову.
– Еще двенадцать лет!.. Но я не могу ждать так долго, а бисексуальность у нас не принята!.. Нет-нет-нет, я сию секунду перехожу в гетеросексуальность! Как насчет свидания?! Назначьте час, я прихвачу розы и шампанское... нет, какая грубая банальность!
– орхидеи и амброзию! О,
– Нет, ну как, гад, излагает!
– восхитился Полиглот.
– Уйди, или я тебя убью!
– Степан Иванович, наконец-то прорвавшийся к тому месту, где изумленно застыла его дочь, попытался сцапать Вадика, но тот легко ускользнул и, приобняв спинку ближайшего кресла, спросил у сидевшей в нем Сашки:
– Кто сей сердитый старикан?
– Это ее папа, - сообщила Модистка.
– Папа?!
– Вадик всплеснул руками, отскочил и, ловко миновав все угрожающие выпады Посудника, исхитрился похлопать его по плечу.
– Я очень рад!
– Это вы сока хотели?
– пролепетала Катюша, не сводя с журналиста зачарованного взгляда.
– Катька, иди наверх, сейчас же!
– Посудник резко толкнул дочь в сторону лестницы.
– Чего ты на него уставилась?! Вот глупая баба! Сказано ж тебе, вампир он! Забыла, что с тобой в Лучевске сотворили. Это ж его родич был! Нечисть поганая! А ты - ну-ка, покажи ей свое настоящее лицо!
– Что?!
– грозно сказал Вадик.
– Так вот старуха Секлета кого... Все, больше ни единым словом не перекинусь я с этим злобным, гнусным родом, и они враги мне на всю оставшуюся жизнь.
– Гляди-ка, как запел, - хихикнул Костя.
– Да будь на ее месте кто другой...
– Кто я, чтобы осуждать чужие методы и чужой выбор?
– вкрадчиво сказал Вадик у левого плеча Посудника, извернувшись, исчез и выскочил у Степана Ивановича из-за правого плеча.
– Но это не тот случай! Я в бешенстве! Я потребую возмездия у своего матриарха, - он сделал скачок в сторону и задумчиво облокотился на столешницу рядом с Ейщаровым, доверительно сообщив ему: - Хотя, вероятней всего, матриарх меня пошлет подальше.
– Ты еще не забыл, зачем сюда пришел?
– поинтересовался Олег Георгиевич.
– Такое забыть невозможно, - Вадик посерьезнел, - еще несколько минут - и мы вернемся к нашей беседе.
– Мы уже закончили нашу беседу.
– Олег Георгиевич, тварь-то эту вышвырните отсюда!
– потребовал Посудник.
– Папа, как вы себя ведете?!
– одернула его Катюша.
– Да ты...
– захлебнулся словами Степан Иванович, - да он...
– Папа, не нужно так нервничать, - Вадик сделал небрежный жест, и Посудник
– Я скоро и сам уйду, - он метнулся обратно к Катюше, - только скажу еще пару словечек этой прекрасной деве!
– У девы, между прочим, сын есть!
– ехидно сказала Орлова, но добилась совершенно иного эффекта.
– Превосходно, - Вадик скрылся за Катюшиной спиной и выехал с другой стороны на одном колене.
– Я счастлив! Маленький пухлый ангелочек! Или чертенок. В любом случае я непременно полюблю их обоих!
– У меня только один сын, - сказала Катюша, окончательно сбитая с толку.
– Это пока, - заверил Вадик.
– У нас будут и свои дети, непременно, и их будет много... правда, их не примут в род, как полукровок, но мне плевать! И никто не посмеет назвать их полукровками, - он развернулся и обвел всех торчащим указательным пальцем.
– Ну? Кто?!
– У вас пока еще нет никаких детей, успокойся, - подрагивающим от смеха голосом сказал Ейщаров, и Вадик сник.
– Да, я все время опережаю события. Вернемся к нашей теме... Просто, я так растерян, столько всего сразу - любимая женщина, папа, сын... Я взволнован, - Вадик испустил вздох и промокнул лицо измятой шляпой.
– Я, пожалуй, пойду, - пробормотала Катюша, отступая к лестнице.
– Не уходи далеко, - Вадик простер к ней руку.
– Я обязательно приду. Теперь мы неразрывно связаны. Впрочем, сейчас тебе действительно лучше уйти, ибо думать я буду не о делах, а о том, когда, наконец, окажусь в твоей опочивальне!
– Неприлично решать такие вопросы на людях, - проворковала Катюша тоном, определенно дающим надежду на продолжение знакомства.
– До свидания.
– Катька, ты, наверное, не поняла, но он вампир и ему двести лет, - еще раз пояснил Степан Иванович, вновь обретая дар речи.
– Вечно вы, папа, к мелочам цепляетесь, - рассеянно отозвалась Катюша и легко взбежала по лестнице. Вадик шумно вздохнул и обвалился на свой стул, мечтательно глядя в сторону ступеней.
– У него наверняка судимость!
– крикнул Посудник вслед удалившейся дочери, надеясь, что подействует хоть этот аргумент. Вадик нахлобучил шляпу на голову и поправил выбившуюся из-за пояса рубашку.
– Всего одна, папа, да и то - делов-то - в двадцатых годах прошлого века спер мешок угля. К тому же, меня за это все равно уже расстреляли, о чем имею три справки.
– Не сметь называть меня папой!
– рявкнул Степан Иванович и взбежал по ступенькам, явно собираясь учить дочь уму-разуму. Михаил крякнул, покрутив головой.